Ира тут же покраснела от одной мысли о том, что Лёша будет с Алёнкой заниматься сексом. Даже ревность отступила на второй план.

— А с чего ты решила, что он… ну, это, ни с кем? Всё-таки ему шестнадцать.

Алёнка громко рассмеялась.

— Ну ты даёшь! Это стопроцентно видно, может, и не целованный ещё. Такой лапочка.

Ира печально вздохнула. У неё бы точно не хватило смелости на откровенную атаку. От одной мысли о поцелуе с Лёшей она задыхалась и пылала, как шаровая молния.

Уже через день после беседы Алёнка получила приглашение на прогулку к Зелёному озеру. В плотных синих сумерках стрекотали кузнечики, где-то вдалеке слышался лай собак и нестройное пение под гармонь. Алена потянула Алексея за руку, заставляя опуститься на траву.

— Слышишь?

— Что? — он смотрел на её оголённые коленки и слышал только шум в ушах от бешено колотящегося сердца.

— Баян, что ли?

— А, это. Да, аккордеон. Я тоже умею.

Алёна удивлённо уставилась на Алексея.

— Серьёзно? Офигеть. Может, ты и лапти плести умеешь? — она покровительственно усмехнулась. — Ты меня поражаешь. Это потому что у тебя родители такие старенькие. Не мама и папа, а дедушка с бабушкой.

Алексей неловко улыбнулся.

— Они и есть бабушка с дедушкой. На самом деле моя мама родила меня и уехала в город, — озвучив придуманную версию, Алексей сразу же пожалел, что солгал. Почувствовал себя подлым, будто предал своих родителей, отрёкся от них.

Алена уже не слушала, к озеру она пришла не для светских бесед. Её ладонь скользнула по бедру Алексея, двинулась вверх и замерла в каком-то сантиметре от ширинки на джинсах.

Он затаился, глядя на тонкие пальцы, его тут же бросило в жар, а тело окаменело в мучительном ожидании следующего прикосновения.

Алёнка не торопилась, нарочно убрала руку, а потом неожиданно положила на его живот и поддела ногтем пуговицу на рубашке.

— Поцелуешь меня?

На вопрос Алексей ответил действием. Не разрывая поцелуй, Алёна опустилась на траву, потянув его за собой. Всё произошло быстро и неуклюже и заняло каких-то пять минут, даже песня под баян не успела закончиться. Если она и была у него первой, то для Алёнки это точно не было дебютом. Они наскоро привели одежду в порядок, не поворачиваясь, и не глядя друг на друга. После случившегося обоим было неловко.

— Проводи меня, уже поздно, — попросила Алёна, так и не повернувшись в сторону недавнего любовника. Ей не понравилось его молчание и задумчивость.

На пути к дому оба слушали тишину. Алексей довёл Алёну до калитки, уйти без слов не смог.

— Спасибо.

Алёна удивлённо вскинула брови.

— Спасибо? Ты уверен, что должен благодарить?

Алексей смутился.

— Извини, я не знаю, что говорить. Не хотел тебя обидеть.

Аленка неожиданно засмеялась.

— Какой ты смешной, Лёшка. Поцелуй меня. Этой премудрости я тебя хорошо научила, на остальное уже нет времени. Завтра я уезжаю.

Алексей отреагировал на просьбу с опозданием, всё никак не мог отойти от ощущений, что он испытал на берегу. Это было так необычно и так волнующе, что в нём тут же вспыхнуло едва задремавшее желание. Поцелуй получился страстным, Алена растерялась и с трудом его оттолкнула.

— Полегче.

— Извини, — тяжело дыша, Алексей отстранился.

Алена закрыла калитку, но ушла не сразу. Сложила руки на краю забора и лукаво сощурилась:

— Обещай, что не забудешь меня.

— Не забуду, — легко пообещал Алексей. Лгать не было необходимости, вряд ли он забудет первый свой опыт, пусть и не очень удачный.

— Влюбился, что ли, в меня? — немного высокомерно поинтересовалась Алёнка.

Он задумался на несколько секунд, прислушался к собственным чувствам. Лгать не умел и не считал нужным, иногда проявлял излишнюю прямоту.

— Нет. Но ты мне очень нравишься.

Алена изумленно выдохнула и отступила вглубь сада. Вроде ничего обидного Лёшка не сказал, но её охватила такая досада и злость, что хотелось вцепиться в его красивое лицо.

— Идиот!

Утром Алексей пытался поймать Алёну. Всю ночь ему не давала покоя собственная ложь насчёт родителей. Соседний двор наполнился гомоном незнакомых голосов, Ира бродила по саду злая, с ним не поздоровалась, Ваньке нагрубила. Алёну он поймал, когда она стояла у распахнутых ворот, вся такая городская, далёкая и неприступная. Её отец укладывал сумки в багажник, переговаривался с Филипчуком. Увидев Алексея, Алёнка нарочно отвернулась и с наигранной весёлостью заговорила с мамой.

— Алён, можно тебя на пару слов?

Она оглянулась через плечо, оценила уставшее помятое лицо Алексея и сжалилась.

— Ладно.

Отошла к скамейке, но садиться не стала, приготовилась выслушать о том, что он был неправ и надменно принять признание в любви.

— Что ты хотел?

Алексей сначала опустил взгляд, а потом резко поднял его, посмотрел пристально, зелень глаз потемнела от расширенных зрачков.

— Я солгал. Они мои родители, а не бабушка с дедушкой. И мне наплевать, что думают другие, они замечательные.

Алёна опешила. Эта правда её совершенно не интересовала. Тоже мне великая тайна. Не на такое признание она рассчитывала.

— Ты за этим меня позвал?

— Да, — отозвался Алексей немного растерянно. — Жаль, что ты уезжаешь, до сентября ещё целая неделя.

Алёна перекинула волосы через плечо, нервно затеребила выбившуюся из прически прядь. Несколько минут пытливо разглядывала лицо Алексея, родинку справа на подбородке и светлые вихры на макушке.

— Я же видела, как ты смотрел на меня, как выпендривался на турнике. Неужели не влюбился? Скажи честно.

— Ты очень привлекательная, в нашем посёлке таких девчонок точно нет, — осторожно начал он. — Но… не влюбился. Иначе я не смог бы сейчас об этом так спокойно рассуждать. Мне кажется, любовь должна быть как удар молнии, как девятибалльный шторм, чтоб голову сносило начисто и душу рвало в клочья.

Алёна печально вздохнула.

— Ты — последний романтик. Но звучит, если честно, просто ужасно. Больше похоже на безумие. Вот увидишь, когда влюбишься, ты свою любовь и не заметишь, бывает она приходит тихо.

— Это вряд ли.

[1] Неверлэнд — вымышленная страна, в которой жил Питер Пэн.

[2] Дадан — сокращённое название улья Дадана-Блатта., очень популярного у пчеловодов в России.