— Это хор, объяснила Нелли, обводя рукой кусты с развешанными на них птицами.
Вита скривилась и покачала головой.
— Безобразное развлечение.
ЖанЭд не прекращая посмеиваться, рассматривала галерею, переходя от одной сценки к другой. Из-за деревьев показался Серёжа. Он бежал вприпрыжку, сияя искренней радостью.
— Мы нашли ворону с задранным хвостом! Сделаем типа ей пинка дают.
Толик добежал чуть позже, неся в каждой руке по парочке птиц, размахивал ими как букетами, держал за лапы. Увидев Виту и её маму резко остановился, растерялся и стыдливо спрятал ворон за спину.
— Привет. То есть здравствуйте, Жанна Эдуардовна.
Вита перевела взгляд с Серёжи на Толика, потом на Нельку.
— Вы с ума сошли, что ли? Это дохлые вороны.
— Можешь взять любую и придумать для неё историю, — великодушно разрешил Серёжа, а Нелька впервые увидела, как он смущается.
Витка попятилась.
— Нет. Спасибо.
ЖанЭд выхватила двух ворон из рук Толика.
— А я придумала. Глядите.
Женщина уложила одну ворону в ямку, другую поставила рядом, уперев в ветку.
— Нужно ещё парочку таких, грустных, с постными минами. Будут плакальщицами.
Нелли приблизилась.
— Это похороны, что ли?
— Погребение! — ЖанЭд воздела палец в небо. А что? Сексом они у вас занимаются, пусть и дохнут по-человечьи.
— Мам, пойдём домой. — Вита развернулась и направилась к выходу из парка.
— Скучная ты девка, Виталик, — ЖанЭд нехотя поднялась. — Ладно, пойдём.
Толик и Сергей несколько секунд смотрели вслед уходящей матери и дочке, потом одновременно скинули оцепенение и вернулись к оставленному театру.
Нелли отряхнула перчатки.
— И нам пора.
Задор прошёл, забава надоела.
Уже дома, делая уроки, Нелька неожиданно вспомнила шуточные похороны ворон. Задумавшись, не заметила, как принялась рисовать на черновике. Портрет ЖанЭд выглядел скорее карикатурой, но черты её лица, несмотря на гротеск, угадывались, только почему-то на заднем плане за спиной женщины оказался открытый гроб. Осознав, что она нарисовала, Нелли вздрогнула, поспешно накрыла рисунок учебником, немного подумав, положила сверху ещё парочку книг.
Надя отвлеклась от своей тетради, обернулась к Нельке.
— Ты чего гремишь? Таракана придавила?
— Нет. Фигню какую-то нарисовала.
Надя заинтересовалась, встала со стула и приблизилась к пирамиде из учебников.
— Покажи.
— Да ну, глупости.
— Покажи. Что там такое, что ты даже от себя спрятала?
Нелли нехотя сдвинула книги, открывая вид на портрет. Надя несколько секунд рассматривала рисунок, ткнула пальцем в гроб.
— Это что?
— Гроб.
— Причём тут гроб?
Нелли сощурилась, всматриваясь в лицо ЖанЭд.
— Я не знаю, я не его рисовала.
Надя наклонилась над столом, упёрлась локтями.
— Нелька, а вдруг ты провидица, ну типа нарисовала будущее Жанны Эдуардовны?
Нелли глянула на сестру.
— Надька — дура. Не пугай. Это страшно.
— Нарисуй меня? — попросила Надя.
Нелли резко дёрнулась вперёд, схватила рисунок и скомкала его.
— Фигня всё это. Какая из меня провидица. Это всё из-за ворон дохлых. Лучше давай уроки делать, а то папа поругает, что трындим не по делу.
Нелька сделала вид, что не было ни рисунка, ни странного гроба, но забыть не смогла, невольно стала присматриваться к ЖанЭд, выискивая в ней симптомы какой-нибудь смертельной болезни. Рисовать боялась, и почти на год забросила карандаши.
Об этом рисунке вспомнила только, когда у ЖанЭд появился свой необычный мрачный бизнес.
7. Кошки драли
— Когда вы уже все заткнётесь и свалите домой?
Нелли громко хлопнула дверью и вернулась к столу у окна. Уже час она пыталась сосредоточиться на уроках, но тесты перед глазами расплывались, карандаши на столе вибрировали в такт музыке, доносящейся из-за стены.
В их квартире отмечался ещё один незапланированный праздник — день испытания почтовых лошадей. В честь диковинного праздника мама организовала соревнования с имитацией скачек по квартире. Сначала было даже весело. Нелли оседлала Сергея и вместе они поборолись за первый приз — бутылку какого-то странного пойла, судя по всему адски крепкого и самопального. Пить такую отраву никто из них не планировал, но отказаться от соперничества оказалось выше их сил. Азартность их и сблизила ещё в детском саду, теперь добавляя дружбе авантюрный привкус.
Ужин опять состоял из чипсов и чая, Нелли с тоской вспомнила не случившуюся трапезу у ЖанЭд, там, кажется, гуляш был и пюре. Эх, зря она отказалась. Ялицкие как обычно напросились в гости к Нельке. Свобода нравов у Кузнецовых их вполне устраивала. У мамы Виталины хоть и было вкусно и уютно, но под её тяжёлым взглядом в горле застревал кусок, а на любой вопрос хотелось выкрикнуть: «Так точно!» и вытянуться в струнку.
Отсутствие главы семейства Кузнецовых сопровождалось полным исчезновением в доме нормальной еды. Пока Юрий Михайлович бороздил просторы необъятной Родины, Вера переходила на подножный корм, питалась закуской к основному «блюду» и редко бывала настолько трезвой, чтобы задумываться, что же ест её дочь. За несколько дней до приезда мужа, она выгоняла любителей дармовщины, кое-как приводила в порядок себя и квартиру. От невозможности выпить становилась желчной и нервной. По этим признакам Нелька и определяла — скоро вернётся отец. Пока музыка вываливалась из окон, и мама курила в квартире, стряхивая пепел прямо в солонку, праздник продолжался.
Ялицкие в этот раз удачно познакомились с двумя студентками и ушли раньше, часть гостей последовала их примеру, остальные разбрелись по всей квартире. Из своей спальни Нелька выгнала парочку, избравшую её кровать для уединения. Наорала на них и отлупила рюкзаком.
Разложив учебники, она попыталась сосредоточиться на алгебре. Наверняка математичка вызовет её к доске для публичной экзекуции. Она уже давно на неё зуб точит. Нелька заранее знала, что учительницу она не переспорит и ни в чём не убедит, но перед одноклассниками не хотелось выглядеть совсем уж тупицей. Всё, что Нелька читала, вываливалось из головы вместе с басами, пульсирующими, казалось, в самой крови. На её просьбу приглушить музыку никто не отреагировал. Она отодвинула стул, с такой силой, что он опрокинулся на пол, но удар спинки о паркет потонул в гудящей музыке. Рванула дверь.
— Если вы сейчас все не свалите, я вас сама выгоню пинками. Два часа ночи!
Она оглядела полупустую прихожую и прекратила бесноваться: гости уже расходились. Мама стояла у проёма двери, упираясь в косяк плечом. Видимо, по-другому не могла удержать вертикальное положение.
— Завтра Международный день музеев. Это надо как следует отпраздновать.
Нелька устало отметила, что праздник, кажется, закончился, и хотела захлопнуть дверь в спальню, но увидела на пороге отца.
Юрий Михайлович вошёл тихо и медленно, словно призрак. Да и цветом лица напоминал бледное приведение. Он оглядел погром после недавнего пиршества: пустые бутылки, следы грязной обуви, разбросанные вещи, перевёл взгляд на Нелли. Все трое застыли, глядя друг на друга. На балконе послышался шорох, что-то упало и покатилось по полу, раздались неуверенные шаркающие шаги. В прихожую выполз запоздавший гость. Видимо он не вышел из роли почтовой лошади, на его спине криво болталась привязанная шарфом разделочная доска.
Мужчина сфокусировал мутный взгляд на хозяйке квартиры и улыбнулся.
— До завтра, Верунчик.
Почти на четвереньках