За соленым озером Ям-Хамелах — Морем Соли — длиной в пятьдесят пять километров виднелась гора Моаб и смутные очертания иорданских домов. Какими ничтожными, должно быть, чувствуют себя их обитатели перед этой военной мощью.
— Забыли плавки? Раздевайтесь и прыгайте в воду. Здесь никого, кроме нас.
Рубен вздрогнул и обернулся. Мысли об очаровательной рядовой из автобуса, военный парад и великолепие Мертвого моря затмили все вокруг. Он не заметил даже ручей, окруженный роскошной зеленью. Двое мужчин в плавках жестом приглашали его в исходящую паром воду.
— Давайте к нам. Мы — арабы, но обещаем ничего не красть, — сказал мужчина по-английски с южным акцентом.
Рубен улыбнулся этой самокритичной шутке и ответил в том же духе:
— Я сделаю даже больше. Попрошу вас приглядеть за вещами — вдруг будут проходить монахини и надумают вызволить из рабства мою одежду.
Они рассмеялись. Завязалось дружеское знакомство.
— Я сейчас. Только исполню долг туриста, нырну в Мертвое море.
— Вы там долго не пробудете. Вода потеплеет к вечеру.
Проворно скинув одежду, Рубен забежал в воду и попытался нырнуть.
Он, в общем-то, знал, что из Мертвого моря реки не вытекают, лишь впадают в него. Вода испаряется так быстро, что остаются лишь насыщенные соли, поэтому Мертвое море — самое плотное в мире. Однако такого эффекта Рубен не ожидал. Он почувствовал себя пробкой, скачущей на поверхности. Чтобы погрузиться в воду, требовались неимоверные усилия. Рубен плескался минут пять, потом все-таки сдался. Но хоть лично познакомился с Мертвым морем. Будет о чем написать домой.
Рубен перебрался в теплый ручей к новым знакомым.
— Мой сын знает английский хуже меня, — признал старший из арабов. Семейное сходство было очевидным, даже если бы оба не носили усов. Отцу на вид около шестидесяти, сыну — под тридцать.
— Я учился в Лондонском университете, когда британцы заправляли в Палестине, — объяснил араб и добавил: —Вы ведь не англичанин? Откуда вы? Родезия? Австралия?
— Из Новой Зеландии. Колониальная жизнь Австралии началась с более достойных британских переселенцев, — ответил Рубен.
— Вы о штрафной колонии в Новой Зеландии, — рассмеялся старик и пересказал смысл шутки сыну.
— Меня зовут Язид Диаб, а моего сына — Захи.
— Очень приятно. Рубен Дэвис.
— Мой отец высокого мнения о новозеландцах, — учтиво заметил Язид. — Он говорит, из всех оккупационных войск только они уважали палестинцев… Часть британских сил генерала Алленби, отбивших Палестину у оттоманов во время Великой войны.
— Спасибо. Я думал, наши солдаты пили пиво и волочились за женщинами не меньше остальных. Мусульманам это вряд ли нравилось.
— Да, наверное, вы правы, — признал Язид. — Но, по словам папы, они хоть считали нас за людей. Знаете что-нибудь о Кумране?
— Немного.
— Пойдемте с нами. Мы — помощники кураторов — те же гиды, но под красивым названием. Сейчас туристов почти нет. Насмотрелись новостей, боятся террористов. Да и зима — Рождество прошло, а до Пасхи еще далеко. Чем вас так привлекли развалины и пещеры?
— Я изучаю богословие в Оксфорде.
Рубен мысленно вернулся в прошлое.
Ессеи — мирная иудейская община численностью около четырех тысяч человек. Благополучно жили в окрестностях Кумрана с 200 года до нашей эры по 68 нашей эры. Ели простую пишу, молились и все время учились. Занимались сельским хозяйством и ремеслами, не знали частной собственности, отвергали рабство и почти все давали обет безбрачия. Верили в апокалипсис, Судный день, когда должны восстать правоверные.
— На экзамене спрашивали про Иисуса и ессеев, — припомнил Рубен.
— Прекрасно. Вот давайте и обсудим. — Язид начал с самого заковыристого вопроса: —Как вы считаете, Иисус из Назарета был ессейским монахом? Туристы интересуются. Мы почти слышим их мысли: «Если Иисус жил здесь, ясно, почему не женился, досконально знал Священное писание и посвятил себя Господу».
— Вывод очевиден, — согласился Рубен.
— Туристам любопытно, что Иисус за человек, откуда черпал свои идеи, как жил, занимался ли сексом. И все в том же духе.
— Представить Иисуса ессеем нетрудно, — возразил Рубен, — но все же, если не считать нескольких древних документов с наполовину выдуманными историями о его детстве, мы мало что знаем о первых тридцати годах жизни Иисуса. Только то, что в двенадцать лет он остался в храме поговорить с учителями о богословии.
— Во всяком случае, Иисус мог приходить в монастырь и перенимать верования ессеев, так?
— Рубен отпуск, не работа. Он хочет отдых, не разговор, — вмешался Захи на ломаном английском.
— Ничего, — улыбнулся Рубен. — Мне не скучно. — Беседа еще и отвлекала его от печальных мыслей о расставании с притягательной попутчицей. Он продолжил: —Вряд ли ессеи повлияли на Иисуса. Насколько нам известно, они были иудейскими фундаменталистами и не желали отдавать свою веру на поругание римским богам и завоевателям. Возможно, им не слишком нравились порядки в иерусалимском храме. Но…
— Разве Иисус не отвергал насилие, подобно ессеям? — перебил Язид. — Они жили в мире и не держали оружия.
— Да, но как же двое учеников Иисуса — Иуда Искариот и Симон Зилот? Они были террористами или повстанцами — смотря на какой вы стороне. Ученики Иисуса носили оружие. Петр отсек стражнику ухо мечом.
— То ученики, не Иисус.
— Иисус в гневе опрокинул бичом столы торговцев, потому что те оскверняли храм.
— Верно. Но Иисус мог быть ессеем прежде.
— Интересная мысль, Язид. Возможно, Иисус учился среди ессеев, а позднее отказался от некоторых идей, особенно тех, что касались грешников.
— Ессеи пытались сохранить чистоту веры. Иисус же наоборот. Он с радостью принимал согрешивших. Ессеи не ведали прощения. Они выкидывали паршивую овцу за дверь и наказывали не возвращаться.
Все трое засмеялись.
— Уж кто ессей, так это Иоанн Креститель: он вел простую жизнь пустынника и призывал к покаянию, — продолжил Рубен.
— С вами очень приятно беседовать, — радостно заявил Язид. — Захи не откажется провести обычную экскурсию, если появится группа, а я организую вам гранд-тур, заодно и поговорим.
— Спасибо, я с удовольствием.
Они еще поболтали втроем. О том, что спрашивают и делают туристы, об учебе в Англии, о своих семьях и событиях Шестидневной войны 1967 года.
Язид посерьезнел, вспомнив пятое июня, когда неожиданно напали израильтяне: египетские ВВС были побеждены, и в небе воцарились израильские самолеты.
Он рассказал, как иорданская армия вошла в Иерусалим с Западного берега, контратаковала израильтян и потерпела поражение.
— Солдатам пришлось отступить, — волнуясь, говорил Язид. — Особенно когда израильские военные самолеты атаковали 16-ю иорданскую бригаду по дороге из Иерихона. Моя семья, христиане, жила в Иерихоне со второго века. Путь оказался очень длинным. Я думал, нам конец.
— Очень страшно, наверное, — посочувствовал Рубен.
— Ужасно. Не знаешь, что делать. Мы стояли в доме и молились. Бомбы, танки — меня до сих пор преследует запах гари — выстрелы, ракеты… и этот грохот. Мы уже не надеялись выжить. В наш дом попал снаряд. Нам повезло. Только отца немного задело.
— Надеюсь, он выздоровел, — обеспокоился Рубен.
— С ним все в порядке.