— Типичный декадентский скулеж, — комментировал Остап. — Декадентики-импотентики. Мазохистики. Потому они и скулят.
Безупречные по форме, стихи Серафима были действительно немножко несозвучны эпохе социалистического реализма и их не печатали. Потому-то он в конце концов и приземлился в качестве литературного негра в отделе скриптов. Здесь Серафим отогрелся, отъелся и даже слегка разжирел. Но, как это ни странно, от сытой жизни источник его творческого вдохновения вдруг иссяк.
Серафим был женат на поэтессе Офелии Амальрик, довольно толстой женщине с тоненьким детским голоском, с легким характером и тяжелой, как у солдата, походкой. К тому же она была значительно старше Серафима.
— Типичный беспризорник, — комментировал Остап. — Маму шукает. А у Фрейда это называется матерный комплекс. От этого и произошла русская матерщина. Кстати, Амальрик — это фамилия еврейская.
— И откуда вы, Остап Остапович, все это знаете? — удивлялись литературные негры.
— Эх, я такие университеты прошел, тяжело вздыхал Остап. — Похлеще, чем «Мои университеты» Горького.
Серафим и Офелия жили довольно дружно и счастливо растили дочку Люлю, которая уже с детских лет тоже тяготела к музам. Связывала их всех поэзия. Но потом эта же поэзия выкинула им фокус.
Обычно мужья бросают своих старых жен. Но в семье Серафима все было наоборот. На старости лет Офелия со всей страстностью своей поэтической натуры влюбилась в какого-то старика и решила бросить своего молодого мужа. Однако развод без причин не дают. Тогда Серафим, как настоящий джентльмен, взял вину на себя и заявил, что он изменял своей жене.
— Знаем мы этих джентльменов, — комментировал Остап. — Брехня на брехне едет и брехней погоняет.
Хотя бабушка Серафима была дочкой раввина, дедушка монахом-расстригой, а отец атеистом, зато сам Серафим после морфинизма и спиритизма вдруг ударился в христианство. Да так усердно, что вскоре стал настоящим неохристианином. Он не только любил своего ближнего. Больше всего он любил тех, кого другие недолюбливали, и всегда выступал на защиту тех, кого другие называли сволочами.
— Знаем мы эти фокусы, — комментировал Остап, — Непротивление злу насилием. Толстовство. Вот за это самое Толстого и отлучили от церкви и поют ему анафему.
Сидит Остап, трет свой живот и жалуется:
— Ох, опять моя язва разыгралась. Делал я вчера доклад о том, как писать романы. Все довольны и даже аплодируют. А Офелия Амальрик вдруг встает и нахально спрашивает: «А почему же вы сами ни одного романа не написали?» Такой провокационный вопрос. Вот же стерва! У нее в голове перекос — параллакс.
— Прошу не трогать мою бывшую жену! — запротестовал неохристианин Серафим Аллилуев, — Просто она лингвистка и не переносит халтуры.
— Знаем, какие вы лингвисты, махнул лапой Остап. — Ты лучше скажи: когда нужно держать язык за зубами и когда зубы за языком?
Когда-то знаменитый маг и волшебник Апулей в своем «Золотом осле» писал: «Я сообщил вам тайны, которые вы хотя и слышали, но значения которых вы не поймете».
Вот так же обстояло дело и с радио «Свобода». Принципиальной задачей этого радио была перестройка общества путем революции на Западе. Поэтому вполне естественно, что для этой перестройки специалисты 13-го отдела КГБ взяли себе на помощь того самого архитектора, которого в эзотерических тайных обществах с большим уважением называют Великим Архитектором Вселенной, и кого в Библии называют князем мира сего и князем тьмы, имя которому легион, и который есть лжец и отец лжи. Как раз то, что и нужно для пропаганды. Но кто это поймет?
Так или иначе, потому некоторые люди, глядя на Ноев ковчег «Свободы», качали головами и говорили!
— Эх, каждой твари по паре…
Глава 2
Гомо совьетикус
Половина мира не знает, как живет другая половина.
Рабле. Гаргантюа
Бывает, посадят в СССР каких-нибудь видных еретиков, а с Запада сразу несутся протесты либеральной интеллигенции — с 13 подписями. И вся международная пресса вопит:
«13 крупнейших интеллектуалов протестуют!» Но в 13-м отделе КГБ прекрасно знали, что этим символическим «13» легионеры подают друг другу сигналы: «Наших бьют. Выручайте!»
Поэтому в хитром доме агитпропа решили, что творческую конференцию радио «Свобода» лучше назначить на 13 января. Поскольку все это пойдет в эфир, пусть западные легионеры, которым всегда не хватает свободы, подумают, что это конферируют их собратья.
В обеденный перерыв участники конференции разбрелись по залам и коридорам, чтобы обменяться новостями со старыми знакомыми или завязать новые знакомства. На официальном языке это называется встречами в кулуарах, что больше всего интересует большинство участников большинства конференций.
В вестибюле перед залом заседаний, прислонившись к стене, беседовали большой писатель Остап Оглоедов и маленький поэт Серафим Аллилуев. Остап кивнул на высокого пожилого человека, прохаживавшегося по вестибюлю развалистой походкой старого кавалериста:
— Знаешь, что это за жук? Это сам начальник хитрого дома.
— Да он и сам не дурак, — сказал Серафим. — Ему уже под шестьдесят, а он недавно, женился на молоденькой — ей лет двадцать пять. Настоящий сверхмужчина!
— Знаем мы этих сверхмужчин… — начал было Остап, но прикусил язык. — Хм, большая шишка. Как бы это с ним познакомиться? Слушай, а кто это его охмуряет? — И Остап покосился на человека в сером заграничном костюме, который прогуливался рядом с начальником агитпропа.
— Это Борис Руднев, — сказал Серафим. — Тот, что написал «Душу Востока».
— О-о, так это ж мой старый корешок! — обрадованно воскликнул Остап. — Тогда я перекатал из его книга одну главу — и загнал как рассказ. Это один из моих лучших рассказов. А ты его откуда знаешь?
— Да так, старое знакомство. Потом он работал в Берлине. А сейчас вернулся из Америки. Остап хлопнул себя по лбу:
— Гениальная идея! А теперь учись, как нужно жить, — И Остап сорвался с места.
Начальник агитпропа слегка вздрогнул, когда к ним подлетел огромный всклокоченный детина и с распростертыми объятиями завопил:
— Бо-о-оря! Здоро-ово! Сколько лет, сколько зим?!
— Простите, — сказал Борис Руднев. — В чем дело?
— Что, Боря, не узнаешь?! — Рыжеволосый детина схватил руку Бориса и принялся трясти ее изо всех сил. — Я тебя тоже почти не узнал.
— Извините, что-то не припомню…
— Бывает, бывает. Помнишь, последний раз мы встречались в Берлине. А как твоя жена поживает?
— Я еще не женат.
— Я думал, ты за это время женился. — Детина фамильярно похлопал Бориса по спине, — Пора, брат, пора.
После оживленного обмена воспоминаниями детина вытащил из кармана истрепанную рукопись киносценария и принялся уговаривать начальника агитпропа взять этот сценарий для пропаганды.
— Ведь это находка для агитпропа. Вот послушайте! — И Остап принялся торопливо читать свое произведение.
Сценарий описывал жуликов, воришек, домушников и медвежатников, которые, сидя в лагере и распевая блатные песни,