Ничего не понимая, он разбудил мать и передал ей плачущего грудного младенца. Утром Максим позвонил по телефону, еще раз попросил позаботиться о дочери, но больше ничего не сказал. Вечером обеспокоенная мать поехала к нему на квартиру, чтобы узнать, что случилось, но дверь квартиры Максима была опечатана красными сургучными печатями НКВД. Сначала подумали, что Максим арестован. Но он каждый день звонил со службы, справлялся о здоровье ребенка и на все вопросы отвечал:

— Не спрашивайте меня ни о чем…

Через неделю он появился в родительском доме. Небритый, с осунувшимся лицом и воспаленными глазами, в измятой форме и нечищеных сапогах, он выглядел так, словно эти дни он спал не раздеваясь. Сняв шинель, он молча прошел к кровати, где лежала его маленькая дочь.

— Максим, скажи хоть, что случилось? — робко спросила мать.

— Ничего… — поморщился тот. — Я буду жить у вас…

— А как же Ольга?

— Она… Ее здесь не будет…

— Почему? Что у вас произошло?

Сидя на краю кровати и глядя на ребенка, Максим словно не слышал ничего. Потом он пробормотал каким-то чужим хриплым голосом:

— Она покончила с собой… Ее уже похоронили… И не спрашивайте меня больше ничего…

Он устало поднялся, деревянным шагом прошагал в свою комнату и закрыл за собою дверь. В горе одни ищут утешения со стороны, другие, наоборот, уединения. Чувствуя, что Максим избегает всякого сочувствия, домашние решили оставить его в покое, пока он переживет свое горе.

Каждый день, приходя со службы, Максим запирался у себя в комнате. Чтобы попасть в свою комнату, Борис вынужден был проходить через комнату брата. Тот часами лежал пластом на диване, не шевелясь, как разбитый параличом, устремив глаза в одну точку и думая о чем-то. Или он неподвижно сидел за своим письменным столом и остановившимся, невидящим взглядом смотрел в темную ночь за окном, будто силясь понять что-то непостижимое.

Войдя однажды в комнату, Борис увидел, что Максим сидит за столом, смотрит в пустое окно, а пальцы его играют маленьким браунингом. Он даже не слышал, как брат вошел в комнату.

— Максим! — тихо окликнул младший. Старший вздрогнул, будто очнувшись от транса:

— Что такое?

— Дай-ка мне эту игрушку! — протянул руку Борис. Максим растерянно посмотрел на браунинг, словно недоумевая, как он попал ему в руки, и послушно отдал пистолет брату. Борис сунул браунинг в карман и кивнул на дверь:

— На кухне мать возится с ребенком, никак не может его успокоить. Поди-ка помоги ей.

Максим опустил голову и пошел на кухню.

На следующий день Борис, порядка ради, осмотрел браунинг и убедился, что в обойме не хватает половины патронов. Он понюхал дуло, потом снял верхнюю скобу и посмотрел канал ствола на свет — он был мутный, с беловатым налетом. Для охотника, привыкшего после каждой охоты чистить ствол оружия до блеска, было ясно, что из этого пистолета недавно стреляли. Игрушечный браунинг был немым свидетелем какой-то драмы. Если Ольга застрелилась, то почему нет половины патронов?

После смерти красавицы жены Максим вел себя так, как будто из него вынули душу. Единственное, что его еще интересовало в жизни, — это ребенок, живое воспоминание об Ольге. Часто он брал завернутую в пеленки дочурку на руки, прижимал ее к груди и долго смотрел на нее, словно отыскивая в ней черты любимой жены.

Но капля долбит камень, а время — человеческие чувства. Оправившись от травмы и последующей прострации, Максим постепенно приходил в себя. Первое, что он сделал, — это принес какие-то книги и теперь уже не смотрел в окно, а сидел и, наморщив лоб, читал и читал. Но книги эти он почему-то тщательно прятал ото всех, а уходя, запирал их в столе. Он даже обернул бумагой переплеты, чтобы никто не видел их названия. Борис только мельком заметил, что это какие-то медицинские книги.

Так он сидел вечер за вечером, день за днем. Так прошло несколько месяцев, пока однажды Максим поднял палец и пробормотал:

— Хм, это интересно…

— Что такое? — спросил Борис из соседней комнаты.

— Да так, одна фраза… Всего две строчки…

— Что?

— Ничего… Просто так.

— А что это ты за медицину взялся?

— Ты не поймешь… Это специфическая тема… Но теперь придется поискать в другом месте.

Когда Максим еще не работал в НКВД, а готовился к карьере профессора истории, он уделял много внимания иностранным языкам и прилично читал по-английски, немецки и французски. Хотя Борис собирался учиться на инженера, но и он тоже серьезно занимался английским и немецким.

Свои поиски Максим начал с того, что притащил в дом целую кучу книг на английском языке. Эти книги он уже не прятал, а бережно поставил их на книжную полку. Все свободное от службы время он штудировал их более тщательно, чем те учебники истории, по которым он занимался в университете, что-то подчеркивая карандашом, делал какие-то выписки. И опять сидел вечер за вечером, день за днем.

Как-то Борис, устав от физики и математики, заглянул брату через плечо — и протяжно свистнул. Книга, которую тот с серьезнейшим видом штудировал, называлась так: «Золотая ветвь», а внизу подзаголовок: «История древних религиозных культов и магии. В двенадцати томах».

— Какой же ты это том читаешь? — с усмешкой спросил Борис.

— Десятый, — спокойно ответил Максим.

— Что, хочешь научиться магии?

— Нет, просто так…

— Но ведь это же глупости.

— Нет, — мотнул головой уполномоченный НКВД, — это не глупости, а сухая история. Фразер — знаменитый антрополог, а его «Золотая ветвь» — лучший в мире научный труд на эту тему.

— Какую тему?

— Не твоего ума дело, — коротко отрезал старший брат. Куча книг на полке действительно оказалась многотомной научной монографией. Но о ком и о чем?! Здесь было все, что угодно: огнепоклонники на заре человеческой цивилизации, жрецы солнца, древнеегипетский культ Озириса, кровожадные идолы Древней Индии и Мексики, веселые языческие боги Древней Греции и Рима, кельтские друиды, негритянские колдуны, эскимосские шаманы и тому подобное. А сверху, как гарантия качества, стоял штемпель «Библиотека им. Ленина».

Следом в комнате Максима стали появляться еще более странные книги. Например, «Исследование о черной магии и пактах с дьяволом, включая обряды и мистерии готской теургии, колдовства и инфернальной некромансии», ученый труд, принадлежащий перу Артура Байта. Или «Анналы колдовства, демонологии и астрологии в Западной Европе», изданные в Нюрнберге в 1623 году. А рядом пожелтевший трактат па тему: «Магнетизм, спиритуализм и оккультные науки».

— Зачем ты тратишь время на всякую чепуху? — спросил Борис.

— Это не чепуха, — ответил брат.

— А что же это такое?

— Это совершенно серьезные книги, написанные серьезными учеными. Они пытались разрешить некоторые загадки.

— Как делать золото из свинца?

— Нет, совсем другое.

— А что же?

— Ты этого не поймешь, — согнулся над своей работой Максим. — И не мешай мне.

Затем на столе уполномоченного НКВД очутилась целая стопа протоколов. Но это не были дела о контрреволюционерах,