Похоже, принцессе претил этот звучавший в поддержку короля, словно на соревновании, смех – то ли искренний, то ли фальшивый, то ли настоящий, то ли наигранный.
Постепенно смех стал утихать. Гости смотрели на короля, ожидая его слова. Венсин отёр со своего лица выступившие от смеха слёзы и одновременно – пот, стекавший со лба. И уже приготовился продолжить приветственную речь, как в этот момент от правого бокового входа пиршественного зала к нему торопливо подступил человек. Он был одет в короткую кольчугу, зелёный подкольчужник и чёрные кожаные браки – воинские штаны. Это был сурового вида мужчина средних лет с рассекавшим лоб старым шрамом. Придерживая рукой висевший на левом бедре короткий прямой меч с лунообразной гардой (на что имела право только личная гвардия короля, всем остальным на пиру не дозволялось носить оружие), воин, чуть пригнувшись, что-то торопливо зашептал на ухо королю. И с каждым словом гранд-телохранителя лицо короля Венсина вытягивалось ещё больше, а цвет кожи обретал всё более землистый оттенок.
Выслушав телохранителя, король мрачно кивнул ему и, показав рукой на стол, предложил присоединиться к пирующим. Но воин с лёгким поклоном отказался от приглашения и так же торопливо покинул зал, молчаливо скрывшись за дверным проёмом, но уже в другой стороне зала.
На лице короля играли желваки. Он встал с трона, и взор его был хмур.
Сурово окинув взглядом притихший зал, Венсин поднял вверх правую руку с кубком, полным тёмно-красного вина, и заговорил едким желчным тоном:
– Мои верные подданные! Жители Аревела и всех окрестных земель! – В зале воцарилась мёртвая тишина. – Вы знаете, для чего мы собрались на этот пир. Сегодня прошёл последний день королевской охоты – обычая, освящённого нашими предками. На протяжении веков лучшие охотники, самые смелые воины и молодые люди, которые достигли подходящего возраста, когда приходило положенное время, выходили на эту охоту – истинно достойное занятие для настоящих мужчин. И в течение двух седьмиц участвовали в загоне королевского зверя. Как вы знаете, такой обычай одинаков для всех пяти королевств Срединного Нагорья, – и для нас, и для наших соседей, королевств Аревмута, Корофида, Дирна и даже для дальних земель горного Маретана. Разве что коневоды-лигилийцы, жители Дравуина, горцы Дормиона и дикие пикты не придерживаются наших древних правил. Но остальные свято чтут этот обычай, при том, что наш Аревел, наши охотники и наши охотничьи трофеи всегда были примером для соседей. Да, их леса не так богаты, как леса нашего королевства. Но вековые традиции никто не отменял! Давным-давно, когда наши земли были едины, и на всех их правил один властитель – величайший Инвуд-прародитель, был начат Ровелианский манускрипт. Тогда в этой книге описывались все главные трофеи великой королевской охоты. Но со временем в Ровелианскую книгу Побед стала оставаться только одна охотничья запись – о главном трофее великой охоты… – здесь Венсин выдержал долгую паузу, – королевском олене. Великом олене, обитающем в наших лесах. Только он казался достойным попасть на страницы этой книги. Но все знают, что не всякий добытый на охоте трофей достоин быть запечатлённым в строчках Ровелианского манускрипта. Для этого каждый вновь убитый олень должен быть крупнее предыдущего, чтобы удостоиться чести быть занесённым на пергаментные страницы книги. Книги, которой уже более четырёхсот лет. И знаете что… – король слегка потёр горло и прокашлялся, после чего сделал небольшой глоток из кубка. – И знаете что, богам было угодно, чтобы сто десять лет последняя страница Ровелианской книги не переписывалась. Сто десять лет! Эта книга, считающаяся для всех королевств Срединного Нагорья символом силы, отваги и выдержки, а также символом богатства и плодородия, весь этот долгий век хранилась в наших землях, хранилась в этом дворце, а теперь… – Венсин вновь сделал паузу, чтобы, казалось, сдержать клокотавшую в нём ярость. – А теперь мы будем вынуждены передать книгу Ровелиана нашим соперникам в Аревмуте. Ибо по итогам нынешней королевской охоты именно за ними отныне будет числиться последний великий трофей – самый большой олень за последние сто десять лет!
По залу пробежали ропот и движение, большинство находящейся тут аревельской знати почувствовали себя униженными. Почти все присутствующие принимали участие в сегодняшней или прошлогодних охотах. Каждый из сидевших здесь мужчин считал себя сильным охотником, крепким воином и достойным мужем. А слова короля прямо обвиняли их в том, что они никудышные охотники и воины.
И Венсин подтвердил их мысли своим жестом. Поднеся кубок ко рту, он молча в несколько глотков осушил его, а потом, подняв высоко над головой, что есть силы швырнул его в центр зала прямо между рядами длинных столов, за которыми расселись его подданные. Звон металлическим эхом отразился от каменных стен.
– Это вино я пью не за вас, знатные люди Аревела! Вы не достойны, чтобы за вас осушать победный кубок королевской охоты! Я пью, чтобы забыть горечь поражения! Вы, аревельцы, опозорили меня! Моё имя и моё правление! Никчёмные лодыри… Опозорили, потому что я вынужден теперь отдать Ровелианскую книгу в Аревмут! Сколько времени манускрипт пробудет у аревмутцев? Годину? Пять лет? Десять? Сто? Это после того, как книга больше ста лет находилась у нас?! – Венсин в бешенстве схватил со стола с деревянной тарелки большую баранью ногу и швырнул её вслед за кубком на каменный пол. – Я не могу нарушить древний обычай, но мне нужно её вернуть! Вернуть Ровелианскую книгу! Обратно в наше королевство! Вам это ясно?! – и король обвёл всё пространство зала гневным взглядом.
Подданные Венсина молча сидели за столами, опустив головы и не смея поднять на своего разгневанного владыку глаза. Никто не решался произнести ни слова.
– Королевская охота окончена, дядя, – племянница короля, сидевшая рядом с ним и без улыбки выслушавшая всю гневную речь Венсина, была единственной, кто осмелился нарушить тишину. – Уже ничего нельзя сделать. По крайней мере, в этом году – точно.
Король резко повернулся к племяннице и посмотрел на неё воспалёнными глазами.
– Аулана, моя дорогая племянница! – губы его скривились в саркастической усмешке. – Дочь моего незабвенного брата Ратона, дочь моей десницы, – Венсин с очевидным злорадством протянул последнее слово, – завидная и лучшая невеста нашего королевства, хорошо, что ты напомнила о себе. Прошу тебя – выйди и встань перед нашим