— Держи спину ровно. Не хмурься. Перестань поджимать губы.

Обычно непробиваемая Ренет Вейн жутко робела перед герцогиней Викторией, при каждой встрече впадала в панику и доводила меня до белого каления. Вот и сейчас, мы едва зашли в просторный холл замка Ван-се-Росса, оформленный в небесно-зеленых тонах, а я была накручена до предела. Не хватало потерять контроль и выплеснуть новый заряд черной разрушительной магии. Интересно, госпожа сильно дорожит фонтаном с серебряными дельфинами?

— Лил, поправь воротник. Он топорщится.

Я сжала зубы до хруста. Это мамина идея — напялить на меня платье, подаренное герцогиней. Оно, конечно, недешевое — бледно-розовое со стальным отливом. Но я чувствовала себя неуютно из-за обилия кружев. В отличие от Ренет, я не считала облачение в презентованный с господского плеча наряд — данью уважение. Это походило на рабскую подобострастность, а меня подобное бесило.

Я не сомневалась, что ждать госпожу придётся долго. Минут через десять-пятнадцать к нам выйдет кто-нибудь из слуг. Быть может, вредная Гертруда. Морща нос, проведет внутрь и велит ждать у двери в зал еще не меньше получаса. Помещение выберут попроще, чтобы показать наше место. Точнее, ткнуть нас носом в данный факт. Будто сами не понимаем, где мы, а где Ван-се-Росса.

Каково же было моё удивление, когда спустя минуту навстречу вышла сама хозяйка замка в роскошном синем платье в пол. Улыбнулась ошалевшей мне и кивнула потерявшей дар речи маме. И, пока та не рухнула к её ногам, проговорила гортанным мелодичным голосом.

— Пойдём в летний сад, Лилит. Прогуляемся. Ренет, ступай на кухню. Кухарки предупреждены, для тебя приготовлен вишневый чай.

Я не рискнула смотреть на маму. Представлять не хотелось, как открывается её рот. Самой стало не по себе. Я знала, Виктория Ван-се-Росса славилась непредсказуемостью. Но гулять по владениям с полуцветом? Чем я заслужила сомнительную честь? Не хлынувшей же силой? Или всё же именно ей?

Герцогиня ступала по начищенному до блеска полу едва слышно. Она напоминала пантеру. Из-за черных, как смоль, волос и грациозной походки. Не шла, а текла, как хищник, в любой миг готовый к смертоносному броску. Сколько лет Виктории, не знал никто. Даже, поговаривали, собственный муж. Вечная молодость была её магическим даром, передаваемым из поколения в поколение, но не унаследованным сыновьями Эмилио и Элиасом.

Одним из двух даров. Второй тщательно скрывался десятилетиями и оставался для всех тайной за семью печатями. В посёлках болтали, что он слишком ужасен. От высказываемых шепотом предположений меня мутило. Одни клялись, что Виктория по ночам превращается в летучую мышь и кружит над владениями, другие уверяли — она умеет убивать взглядом, а третьи считали, что наша достопочтенная госпожа обладает слишком примитивными способностями, чтобы их афишировать. Мне же нравилось думать, что второй дар герцогини — её секретное оружие. А его, как сами понимаете, нельзя делать всеобщим достоянием.

Супруг Виктории — герцог Эдвард умел управлять ветрами и грозами, что делало его опасным противником в глазах соседей. Подойдут неприятели к стенам замка и заживо зажарятся потоками огненных молний. Второй дар господина был весьма полезен в хозяйстве. Герцог умел находить любую пропажу и без труда указать местонахождение живого существа или предмета на расстоянии в сотни километров.

Сыновья герцогской четы унаследовали способности отца. Дот рассказывала, старший Эмилио в детстве по неопытности устроил мощный ураган и погубил посевы на всех без исключения полях Ван-се-Росса. Моему деду — хранителю цветов и трав — пришлось потрудиться, чтобы заново вырастить хотя бы часть урожая. А герцог Эдвард потратил немало золота, чтобы обеспечить население на зиму.

— Скажи мне, Лилит София Вейн, — заговорила Виктория, когда мы вышли на свежий воздух. — Какие чувства ты испытываешь к Свену Фаули?

В летнем саду Ван-се-Росса, в который мне в бытность поломойкой заходить не полагалось, сладко пахло розами и шиповником. Нежно звенела на ветру листва, где-то в глубине переговаривались птицы. Вопреки ожиданиям сад оказался не выхолощенным, а в некотором смысле диким. Я не увидела ни ровных дорожек, ни аккуратных цветочных грядок, ни одинаково подстриженных кустов. За растениями, без сомнения, ухаживали, но давали расти так, как им удобно.

Но мне это место показалось отвратительным, едва госпожа произнесла имя злейшего врага. Врага! Именно так, и не иначе! Этот факт я осознала ясно. Словно увидела голубое небо после грозы.

— Неприятно, когда подобные вопросы задают в лоб, — усмехнулась герцогиня, не услышав ответа. — Но будь уверена, в Гвендарлин с твоими чувствами никто не сочтет нужным считаться.

— Какой ответ верный? Следует поклясться, что я не испытываю ненависти, и сделать вид, что забыла медведя?

Сама не знаю, как с моего языка сорвались эти слова. Как я вообще посмела говорить с герцогиней подобным тоном. Вместе с