– Раз ты знаешь, как вернуть волшебство, я тебе не нужна, – заметила она. «И книга тоже». – Значит, я могу вернуться домой.
Ради магии она оставила всё, что знала. Пересекла Баранси. Пробиралась через зловещий остров Шарр. Но это было до того, как время и расстояние породили ненасытную тоску, приправленную страхом.
Ей ведь придётся встретиться с Ясмин.
– Куда вернуться? – спросила Серебряная Ведьма без тени сочувствия. – Арза больше нет. Твоему народу больше не нужен Охотник.
Её слова были трезвыми, рациональными. Жестокими. Они обнажили уязвимость Зафиры, разом превратив девушку в ничтожную песчинку на просторах необъятной пустыни. Потерянно она потянулась к кольцу на груди…
И уронила руку на Джаварат, погладив пальцами корешок книги. Тотчас же её наполнил покой, убаюкивая все тревоги.
– А когда я буду купаться, страницы размокнут?
Тонкие струйки печали, точно дым, вились на границах разума – слишком далёкие, чтобы ощутить их в полной мере и осознать. Теперь Зафира не помнила, что ей было грустно. Не помнила даже почему. Джаварат мурлыкал.
Серебряная Ведьма замерла.
– Иногда я забываю, что ты – всего лишь дитя.
– Этот мир крадёт детство у всех, – ответила Зафира, думая о луке Бабы[2] в своих тогда всё ещё мягких руках. О Лане, промокавшей тёплой тканью лоб Умм[3]. О Дине, который стал похож на призрак, когда его родители стали лишь телами в погребальных пеленах.
– И то правда. Джаварат – творение магии, неподвластное стихиям, иначе бы давно рассыпался в прах ещё в первые десять лет на Шарре. Но его жизненная энергия теперь связана с твоей, ведь ты сама так глупо создала нить между вами.
Зафира об этом не просила, не хотела быть связанной с книгой. Серебряная Ведьма ведь сама просила дитя отправиться в это путешествие. Именно из-за неё Зафира теперь связана с древним фолиантом, а теперь выходит, ей даже не нужно было, чтобы Зафира отправлялась на эту миссию? Ей просто нужен был кто-то достаточно сильный, чтобы противостоять хватке Льва… которой не сумела противостоять сама Серебряная Ведьма, падшая глубже, чем кто-либо из них мог даже представить.
Зафира была уверена: Шарр даровал им откровения, которых хватит на целую жизнь, но это было до меткого вопроса Кифы. До того как они узнали, что Альтаир был сыном Льва, а ещё – сыном Серебряной Ведьмы. Странно, но то, что Зафира узнала правду о его наследии, сделало её для генерала ещё более желанной.
Девушка прикусила язык.
– И что же, эту связь ничем нельзя разрушить?
– Смерть может её разрушить, – ответила Серебряная Ведьма, словно Зафира откуда-то могла это знать. – Вонзи кинжал в центр фолианта, и будешь свободна.
– Какая доброта, – процедила Зафира. – И от всего прочего я тоже «освобожусь», ага.
Она провела пальцами по зелёной коже переплёта, чувствуя узор огненной львиной гривы в центре. Серебряная Ведьма только хмыкнула, изучающе глядя на девушку, которая успела узнать Льва почти так же хорошо, как она сама.
«Она нам завидует».
Зафира уже готова была согласиться, но стиснула зубы, сопротивляясь шепоткам Джаварата. Девушка понимала, его слова могли быть весьма далеки от правды. К чему одной из Сестёр завидовать смертной девчонке?
«Однажды мы будем равны».
Что бы это ни значило.
Девушка подскочила, когда два светильника вдруг с лязгом ударились о стену. Её колчан упал, стрелы рассыпались, а пыль закружилась, точно пески Шарра. Серебряная Ведьма не вздрогнула, хотя Зафира успела заметить, как напряглись плечи женщины – удивительно для безмятежной бессмертной, – прежде чем дверь распахнулась, и на пороге показался силуэт.
Зафира узнала растрёпанные волосы, совершенную неподвижность, которую она видела лишь у оленя, прежде чем сделала тот роковой выстрел.
Плащ тьмы струился за наследным принцем Аравии. Он держался, как всегда, непринуждённо, почти небрежно, если только не наблюдать за ним пристально, не обращать внимание, как выверено каждое его движение. Взгляд его серых глаз скользнул по тесной каюте, а когда остановился на девушке, та не сумела сдержать трепет.
На краткий миг этот взгляд замер на её губах.
– Тебе больно? – спросил Насир тем мягким, требовательным голосом, в который вплетались тени. Но в его тоне сквозило напряжение, смущение, и Зафира отчётливо чувствовала, что Серебряная Ведьма вся обратилась во внимание, прислушиваясь к их разговору.
Прежде Зафира знала, что стояло за этим вопросом. Тогда она была лишь ресурсом, который нужно защищать. Компасом, ведущим его по пути уничтожения. В чём же причина его беспокойства теперь, когда они получили то, что искали, когда она уже выполнила свою задачу – на Шарре, в Деменхуре? О небеса, да вообще в мире!
Прежде чем она нашлась со словами, Насир посмотрел на Серебряную Ведьму, указал на тёмный след на досках, которого раньше не было. Его пальцы были испачканы алым.
– Так вот почему корабль не идёт быстрее.
В тишине волны разбивались о борта.
– Я могу выполнять простые задачи, подвластные любой мираги, – ответила его мать наконец. – Но время – это иллюзия, требующая концентрации и силы, которыми я сейчас не располагаю.
– И почему же? – Его слова были скупыми, а тон – нетерпеливым.
Серебряная Ведьма поднялась, и, несмотря на высокий рост Насира, показалось, что перед ней всё сжалось. Женщина распахнула плащ, открывая алое одеяние, порванное, перепачканное кровью.
Зафира вскочила.
– Чёрный кинжал Льва. Там, на Шарре.
Под правым плечом Ведьмы зияла рана, которую она получила, когда защитила Насира – воспалённый клубок тьмы, похожий на дыру с рваными краями.
– Он самый, – подтвердила Серебряная Ведьма, и ещё одна капля крови выступила на её насквозь промокшем одеянии. – Ни одно из известных снадобий не может исцелить рану, нанесённую проклятой рудой. Древние целители жили уединённо на островах Хесса. И если кто-то из них ещё жив, там – моя единственная надежда.
– Что с Bait ul-Ahlaam? – требовательно спросил Насир.
Зафира перевела с древнего сафаитского. «Дом Грёз». Никогда прежде она об этом не слышала.
– Ты ведь можешь просто пересечь пролив у Крепости Султана и найти там то, что требуется.
– Какой ценой? Ноги моей не будет в этих стенах, – ответила мираги, но Зафира услышала и то, что осталось невысказанным: «Больше никогда». Ей уже доводилось бывать там, и, очевидно, цена исчислялась совсем не динарами.
Серебряную Ведьму было не так легко вывести из равновесия, и потому странно было увидеть гнев, вспыхнувший в её взгляде, и то, как напряжённо дёрнулись уголки рта.
– Тогда ты оставишь нас, – сказал Насир, и Зафира вздрогнула от его жестокого безразличия.
– Я буду живым сосудом для волшебства, бесполезным для тебя, но весьма полезным для Льва, ведь он непременно доберётся до меня, – ответила Серебряная Ведьма. – С моей кровью и его знанием dum sihr нигде в Аравии больше не будет безопасно. С помощью моих сыновей-полусилахов он может сделать не так уж много.
Насир опустил взгляд, посмотрел на свои руки; струйки