Дженкин подивился, как ей удалось вложить в такое простое движение столько чувственной грации.
— Спасибо, что не дала мне убить тех двух дураков, хотя они полностью этого заслуживали.
— Да, конечно, но это кончилось бы неприятностями, вызвав вопросы, на которые мы не вправе ответить. И спасибо, что пришел мне на помощь. — Она чуть нахмурилась. — Я удивилась: ты оказался рядом, хотя солнце еще не зашло.
— Я был в нише окна. Неплохое убежище от вечерних лучей. И просто спрыгнул вниз, когда стало ясно, что ты проигрываешь схватку.
Эфрика взглянула на окно, вспомнила, как далеко до земли, и перевела взгляд обратно на Дженкина.
— Несколько опасно.
— Нет. Солнце куда опаснее. Вот почему я медлил, прежде, чем вмешаться, — признался он. — Надеялся, что ты сама справишься.
— Боюсь, у них большой опыт в таких делах, — девушка помрачнела. — Возможно, мне стоило позволить тебе порвать горло обоим. Теперь они придут в себя и снова начнут преследовать женщин.
— Лаклейн не скоро отважится высунуться. Царапины, которыми ты его наградила, за пару минут не вылечишь. — Ненавидя томительную слабость, которая вынуждала его к этому, он попросил: — Не могла бы ты принести мне еще кружку вина?
Эфрика кивнула и отправилась за напитком. Она проклинала тонкость своего обоняния: нельзя было не понять, что вино было обильно сдобрено кровью. Потребность Дженкина в крови была ещё одной из причин, почему она боролась со своим влечением так решительно. Она никогда не переставала удивляться тому, что Бриджет, ее сестра, вышедшая за лэрда МакНахтанов, могла быть так счастлива там, где никогда не бывает солнечного тепла и света, среди людей, которым нужна столь ужасная пища. Конечно, так было потому, что Бриджет любила своего мужа. Эфрика намеревалась избежать этой ловушки, но сердце явно противилось здравому смыслу.
Рука Дженкина слегка подрагивала, когда он взял кружку, и Эфрика поспешила помочь ему. Она положила одну руку на широкие плечи, а другой поддерживала кружку, пока тот пил. Его близость заставляла сердце тяжело биться в груди и горячила кровь.
Говоря себе, что внезапно отстраниться и выбежать из комнаты было бы оскорбительно, Эфрика мысленно молила, чтобы Дженкин не почувствовал ее состояния и поскорее закончил пить.
Напиток быстро привел Дженкина в чувство, и с тем большей остротой он почувствовал близость стройного, теплого тела девушки. Допивая вино, он медленно вдыхал ее запах: пьянящую смесь чистой кожи, женщины и тонкой нотки лаванды. Дженкина влекло к Эфрике с той самой секунды, как он впервые взглянул на нее, и это влечение быстро ломало все его собственные ограничения.
Всего лишь один короткий поцелуй, подумал мужчина, скользнув рукой вокруг тонкой талии. Всего лишь один глоток того, чего он так долго ждал, но не надеялся получить. И придется его украсть, потому что она уже приготовилась уйти. Дженкин быстро допил вино, отставил кружку и притянул Эфрику к себе на кровать так стремительно, что она просто не успела сбежать.
— Что ты делаешь? — настойчиво спросила она, строго приказывая себе освободиться и понимая, что не способна подчиниться этому разумному совету.
— Не хочешь ли отблагодарить своего галантного спасителя кое-чем чуточку потеплее слов? — спросил он.
— Думаю, это было бы весьма неблагоразумно.
— Наверное, ты права.
Однако, вместо того, чтобы отпустить, он обхватил ее второй рукой и поцеловал. Эфрика сопротивлялась едва ли дольше одного удара сердца. Его губы были заманчиво мягкими и теплыми. Всего лишь маленький поцелуй, сказала она себе. Всего лишь один глоток того, о чем она так часто мечтала. Когда мужчина провел языком по ее губам, Эфрика раскрыла их, приглашая сделать поцелуй глубже. Легкое касание его языка — и по венам девушки заструился жар удовольствия, унося прочь мысли и желание сопротивляться. Слабый внутренний голос предупредил ее, что, когда тебя обнимают так крепко, одним поцелуем дело не ограничится, но она не придала ему значения.
И только, когда Дженкин увлек Эфрику на постель и прижал своим телом, она вновь почувствовала опасность. Секунду она наслаждалась тяжестью его подтянутого, возбужденного тела. Было настолько заманчиво принять то, что он предлагал, то, чего она так жаждала, что даже стало больно от желания. Вместе с тем Эфрика понимала, что став его любовницей, привяжется к нему так, что никогда не сможет освободиться. Эта мысль придала ей силы избавиться от плотной хватки желания и вывернуться из объятий Дженкина. Стоя возле кровати и всеми силами стараясь вернуть себе спокойствие, она была счастлива видеть, что он тоже покраснел и задыхается, как и она.
— Я не одна из твоих женщин, — сказала она, радуясь холодному самообладанию своего голоса.
— У меня нет женщин, — ответил он.
— Ха! За то время, что я живу здесь, я многое о тебе слышала. Я не собираюсь стать одной из кобыл твоего табуна.
Он мысленно выругался, слишком хорошо представляя, что могло быть рассказано о нём и о его связях с придворными дамами. Дженкин был раздосадован ощущением внезапной потребности объясниться, даже извиниться за прошлые излишества. Он был холост, не обручен; он просто брал то, что предлагали, как любой мужчина. Но, все равно его укололо то, что промелькнуло в ее глазах — что-то близкое к разочарованию.
— Сплетни и слухи — это еще не факт.
Он не осудил Эфрику за то, что она закатила глаза, услышав столь жалкий ответ.
Поняв, что на самом деле ей хочется, чтобы он опроверг все наветы, подтвердил, что был непорочен, как монах, Эфрика решила, что пора уходить.
— Следует быть осторожным, недооценивая слухи, — с подчеркнутой медлительностью сказала она, — большой темный жеребец.
Она усмехнулась, глядя, как он покраснел и сердито нахмурился.
— Теперь я уверен, что ты не слышала ничего, кроме лживых шепотков по углам. И, кстати, что ты вообще здесь делаешь?
— Меня привезла кузина Барбара. Мне уже почти двадцать. Последний срок, чтобы найти мужа.
Мысль, что другой мужчина касается Эфрики, утверждая свое владычество над ней, подняла в Дженкине волну гнева, которую тяжело было скрыть.
— Барбара не выглядит хорошей компаньонкой.
— Она замечательная. Не ходит хвостом, но появляется, когда нужна.
— Как, например, в саду?
Вопрос прямо в точку, но она только пожала плечами.
— При свете дня. Мне не должно было ничего угрожать. Но, теперь я буду более осторожна. А можно сейчас спросить, что здесь делаешь ты? Если не брать во внимание твои беспорядочные интимные похождения?
Дженкин пропустил последнее замечание мимо ушей.
— Ищу жену для Дэвида. Он больше Посторонний, чем МакНахтон, и я подумал, что смогу устроить ему выгодную женитьбу.
— А, ну конечно. Если ты добьешься успеха, это, несомненно, сослужит клану хорошую службу.
— Да, если получится, потому что женитьба позволит показать, что один из нас не настолько, ну…
— Странный?
— Неплохой вариант.
Он посмотрел на