плавания, дополненный большой двустволкой, а я воспользовался маской и дыхательной трубкой, купленными им для Шено. Мы догребли до рифа, и я стал наблюдать с поверхности, как Йемон рыщет по дну в поисках омара. Вскоре он поднялся и отдал мне ружье, но без ластов мне было сложно маневрировать, так что я сдался и позволил нырять ему. Впрочем, мне и так больше нравилось качаться в нежном прибое на поверхности, оглядывая белый пляж и зеленые пальмы, то и дело нагибаясь, чтобы увидеть плывущего внизу, словно бы в другом мире, Йемона, пока он скользил по-над самым дном подобно какой-то чудовищной рыбине.

Мы продвинулись вдоль рифа ярдов на сто, а затем Йемон сказал, что надо попробовать с другой стороны.

– Там надо поосторожнее, – предупредил он, подгребая к неглубокой щели в рифе, – Могут быть акулы – посматривай, пока я буду внизу.

Согнувшись вдвое, Йемон ловко нырнул. И считанные секунды спустя появился с крупным зеленым омаром, бьющимся на конце остроги.

Вскоре он вернулся еще с одним, и мы свернулись. Шено ожидала нас в патио.

– Отличный ленч, – сказал Йемон, бросая омаров в ведро у двери.

– И что теперь? – поинтересовался я.

– Просто оторвем им клешни и вскипятим, – ответил Йемон.

– Вот черт, – подосадовал я. – Хотел бы я остаться.

– А когда тебе на работу? – спросил Йемон.

– Очень скоро, – ответил я. – Там ждут моего отчета про мэра Майами.

– Хрен с ним, с мэром, – сказал Йемон. – Оставайся – мы непременно напьемся и убьем пару-другую кур.

– Кур? – переспросил я.

– Ага. У всех моих соседей есть куры. Они тут бегают как дикие. Я убил одну на прошлой неделе, когда у нас совсем не было мяса. – Он рассмеялся. – Классный спорт – с подводным ружьем за ними гоняться.

– Господи Боже, – пробормотал я. – Эти люди будут гоняться с ружьями за тобой, если увидят, как ты стреляешь их кур.

Вернувшись в редакцию, я нашел Салу в темной комнате и сказал ему, что машина свободна.

– Вот и славно, – отозвался он. – Нам надо съездить в университет. Лоттерман хочет, чтобы ты с торговцами электроэнергией познакомился.

Мы несколько минут поговорили, а затем Сала спросил меня, сколько я еще намерен оставаться в отеле.

– Очень скоро придется съехать, – ответил я. – Лоттерман сказал, что я могу оставаться, пока не подыщу себе место, но потом добавил, что недели хватит за глаза.

Он кивнул.

– Точно. Он очень скоро заставит тебя съехать – или просто перестанет оплачивать твой счет. – Сала поднял взгляд. – Если хочешь, можешь пожить у меня. По крайней мере, пока не подыщешь что-нибудь себе по вкусу.

– А что, пожалуй. – Я задумался. – Какая там у тебя квартплата?

– Шестьдесят.

– Годится, – сказал я. – А я тебе на нервы действовать не буду?

– Не будешь, – отозвался Сала. – Я там почти и не бываю – это место меня угнетает.

Я улыбнулся.

– Ну и когда бы нам это провернуть?

Он пожал плечами.

– Когда захочешь. Черт возьми, пока можно, лучше оставаться в отеле. А если Лоттерман возбухнет, скажи, что на следующий день съезжаешь.

Сала собрал свои фотографические манатки, и мы вышли через заднюю дверь, чтобы избежать толпы у передней. Стояла такая жарища, что пот начинал лить всякий раз, как мы останавливались под светофором. Когда мы снова двигались, ветер немного нас охлаждал. Сала вилял в потоке машин на Авенида-Понсе-де-Леон, направляясь к предместьям.

Где-то в Сантурсе мы остановились, позволяя нескольким школьникам перейти дорогу, а те принялись над нами потешаться.

– Ла кукарача! – вопили они. – Кукарача! Кукарача!

Сала явно смутился.

– В чем дело? – спросил я.

– Мелкие ублюдки эту машину тараканом зовут, – пробормотал он. – Надо было мне парочку сшибить.

Когда