6 августа 1962 года в «Обзервере» появилась статья Томпсона «Вольный американец в логовище контрабандистов», повествующая о его пребывании на северо-восточном побережье Колумбии, в деревне Пуэрто-Эстрелло. Безобидная на вид рыбацкая деревушка. Пуэрто-Эстрелло была перевалочным пунктом транспортировки оружия и наркотиков (к которым Хантер всегда питал известную слабость). Потный, глупо ухмыляющийся журналист с пишущей машинкой, двенадцатью долларами в кармане и пятью сотнями в фотоаппарате, не говорящий ни слова по-испански, не имеющий понятия, где он остановится, фланирует среди толпы глазеющих на него индейцев. Наконец он устраивается на ночлег в заброшенном госпитале, где ему отвели какой-то закуток с выбитыми стеклами и вонючим матрацем.
Стиль Томпсона начал настораживать редакторов «Нэшнл обзервер», а статьи становились все более политически направленными, нежели отчет о визите в индейскую деревушку контрабандистов. Так называемая биполярная «объективность» в его репортажах подменяется рассказом от первого лица — читатель видит, слышит и чувствует вместе с автором. В статье «Почему ветер антигринго часто дует с южной границы» он безжалостно препарировал тех англо-американских уродов, чье корыстное и презрительное отношение к местному населению вызывает всеобщую ответную ненависть латиноамериканцев к янки и британцам. В качестве яркого примера Хантер приводит рассказ об одном богатом англичанине, игравшем в гольф в особняке, выстроенном на крыше высотного дома в самом центре Кали. Пущенные им во время игры шары часто летели в город, но никого из присутствующих даже не интересовало, где и на кого они падают. Политическая сатира и малоприятные для обывателя детали появляются снова и снова, и впоследствии прогремят в его отчетах из Вьетнама, где Томпсон продолжит писать о «злобных американцах», отравляющих воздух в других странах.
Он вернулся домой незадолго до убийства президента Кеннеди, колесил по средним и западным штатам, освещая музыкальные фестивали и всякие события местного значения. Устроился книжным рецензентом, но вскоре бросил и это, когда редактор завернул его рецензию на роман Тома Вулфа. А первым репортажем, который окрестили «гонзо», стал знаменитый скандальный отчет о скачках в Луисвилле в 70-м — «Дерби в Кентукки упадочно и порочно», где он больше писал о так называемом «белом отребье», местных маргиналах, нежели о лошадях. Он даже не упомянул победителя. Беспробудно пьянствуя и отрываясь по полной химической программе, Хантер умудрялся записывать — время от времени — обрывки своих мыслей на салфетках, обертках, счетах, а когда подошел срок сдачи статьи, он с ужасом понял, что мятые салфетки — это единственное, что он может послать издателю… «Ну да, все начиналось тогда как по заказу — мы обедали в Эспене с писателем Джимом Солтером. Такой типичный долгий европейский обед, вина хоть залейся, и тут Солтер сказал что-то вроде: «О, скоро начнется дерби. Ты собираешься туда поехать?» И я подумал: «Да чтоб мне провалиться, хорошая ведь идея, черт возьми». Тогда я работал с Уорреном Хинклем в журнале «Скэнлон». Позвонил ему в четыре утра и заявил: «У меня замечательная идея, мы должны ехать на дерби. Это грандиозный спектакль, который когда-либо проводился в этой стране…». И Хинкль сразу протащился…». С чувством юмора у редактора тоже было все в порядке — статья появилась в печати.
На самом деле о «гонзо» впервые упомянул близкий друг Томпсона Билл Кардосо в 1970 году, который, прочитав «Дерби в Кентукки», послал ему следующее письмо: «Не знаю, какого хрена ты так делаешь, но ты все совершенно изменил. Это против всех правил — полное сумасшествие (то есть гонзо)». Через какое-то время, когда Томпсон вырос в фигуру национального масштаба, слово «гонзо» специально включили в Оксфордский словарь английского языка.
В гонзо-журналистике нет никаких установленных правил, не обязательна структура, часто отсутствуют схемы, налицо несоответствие формы содержанию — ее можно сравнить с ревом водопада, со скрежетом внезапно врезающихся друг в друга машин, пронзительным скрипом тормозов, воем сирен и полицейской облавой, когда последние обрывки рациональных мыслей исчезают, как пакетик каннабиса в туалетном бачке. Собственное определение Томпсоном гонзо-журналистики со временем менялось, но он по-прежнему настаивает, что хорошему гонзо-журналисту «необходим талант, непосредственность и спонтанность мастера живого репортажа, глаз художника или фотографа и стальные яйца актера» и что гонзо — «репортажный стиль, основанный на идее Фолкнера», дескать, «лучшие литературные произведения куда более правдивы, чем какая-либо разновидность журналистики». Среди других определений гонзо: журналистика вне закона, новая журналистика, альтернативная журналистика и литературный кубизм.
Многие критики считают, что гонзо — одно из ответвлений новой журналистики, основоположником которой был Том Вулф. Некоторые писатели и журналисты, осознав, что объективность в изложении новостей является мифом, которым пичкают «молчаливое большинство», начали писать о событиях так, как они видели их собственными глазами. Излюбленными были темы, относившиеся тогда к контркультурным проявлениям, такие, как пацифистские демонстрации, наркотики, дети цветов и музыка. Традиционная мэйнстримовская пресса их просто игнорировала или извращала. Популярность «новой» журналистике обеспечил стиль, «дискредитировавший псевдообъективное снотворное газетных и журнальных заголовков применением в журналистике техники реалистического романа». Современная музыкальная журналистика, в лучших ее проявлениях, целиком вышла из «новой» журналистики. Единственная книга Томпсона, попадающая под определение НЖ, «Ангелы ада. Странная и ужасная сага мотоциклетных банд», вышедшая в 1966 году в издательстве Random House. Как говорили сами «ангелы», «это единственная правдивая книга, когда-либо написанная о нас». «Я кончил тем, что купил себе мотоцикл и выехал с ними на шоссе» («Песни Проклятого»). Сначала предполагалось, что Хантер напишет статью об «ангелах» для «The Nation». Вместо этого он втирается к ним в доверие настолько, что принимает активное участие в «ангельских» оргиях и дебошах, а статья постепенно перерастает в репортажное исследование, камня на камне не оставляющее от того демонического имиджа, созданного «ангелам» средствами массовой информации. Кстати, Томпсона можно увидеть в эпизодической роли фильма «Ангелы ада на колесах» с молодым Николсоном в главной роли: Хантер играет отъехавшего от дури художника, разрисовывающего животы «мамочкам» «ангелов» на вечеринке. 22 июля 1965-го — Хантер берет «ангелов» на ранчо к Кену Кизи — пройти через кислотный тест. Записи с этой знаменитой вечеринки, на которой собрались вместе «разбитые», хиппи, «ангелы» и «новые» журналисты и