– Круг, у которого несколько центров.
Я поднял голову и посмотрел прямо на старика. Наши взгляды встретились. Лоб у него был очень широкий, нос острый, будто птичий клюв. Видя, что я ничего не отвечаю, старик тихо повторил:
– Круг, у которого несколько центров.
Что он хотел этим сказать, я не понял. У меня вдруг промелькнула мысль: а он, часом, не водитель той христианской машины? Остановился где-то неподалеку и вышел передохнуть. Нет, с чего бы? Голоса у них совсем разные. Из громкоговорителя вещал кто-то помоложе. Или то была магнитофонная запись?
– Круг? – вопреки себе переспросил я. Все-таки передо мной пожилой человек, не ответить ему будет неучтиво.
– У которого несколько центров. А иногда их бесчисленное множество. Притом, что круг – без окружности, – нахмурившись, произнес старик. – Такой круг… можешь себе представить?
Голова у меня соображала все еще неважно. Однако чисто из вежливости я попытался. Круг, у которого несколько центров, при этом у него нет окружности. Но представить такое не получилось.
– Нет, не понимаю, – ответил я.
Старик молча смотрел на меня, будто ждал более существенного мнения.
– Наверное, на уроках геометрии мы такой круг не проходили, – беспомощно добавил я.
Старик медленно покачал головой:
– Да, конечно. Разумеется. В школе такому не учат. Самому важному в школах как раз и не учат. Как тебе известно.
«Как мне известно»? С чего он это взял?
– Неужели такой круг существует на самом деле? – спросил я.
– Конечно, – ответил старик и несколько раз кивнул. – Такой круг непременно существует. Вот только виден далеко не всем.
– А вам?
Старик не ответил. Мой вопрос неуклюже повис в пространстве, но вскоре, тускнея, исчез.
Старик заговорил вновь:
– Послушай, нужно, чтоб ты вообразил его лишь силой собственной мысли. Используй для этого весь свой разум. Круг, у которого несколько центров и при этом нет окружности. Только если изрядно постараешься – до седьмого, так сказать, пота, – тогда постепенно и начнешь понимать, что к чему.
– Похоже, это будет непросто, – сказал я.
– Разумеется, – ответил старик, будто выплевывая что-то твердое. – А разве в этом мире хоть что-то сколько-нибудь ценное дается нам легко?
И, как бы начиная новый абзац текста, коротко кашлянул.
– Но когда, потратив время и приложив усилия, ты своего добьешься, оно – прямо как есть – станет самым кремом жизни.
– Кремом?
– Во французском языке есть фраза «crème de la crème». Приходилось слышать?
Я ответил, что нет. Во французском я ничего не смыслю.
– Крем кремов. В смысле – наилучшее. Наиглавнейшая суть жизни – это и есть «crème de la crème». Понимаешь? А все остальное суета и блажь.
Тогда я не понимал, о чем это мне толкует старик. Какой такой «крем кремов»?
– Ладно, подумай, – сказал он. – Закрой еще раз глаза и подумай хорошенько. О круге, у которого несколько центров и при этом нет окружности. Тебе голова дана не для того, чтоб думать обо всякой чепухе. А чтобы умудряться делать понятным непонятное раньше. Бездельничать как слизняк нельзя! Сейчас очень важное время. Та пора, когда зреют мозги, когда развивается внутренний мир.
Я снова закрыл глаза и попробовал представить этот круг. Бездельничать как слизняк не годится. Необходимо думать о круге, у которого несколько центров, при этом нет окружности. Но как ни крути, в том возрасте я совершенно не мог осознать его смысл. У кругов, которые я знал, были единственные центры, а окружности связывали равноудаленные от этих центров точки. Простые фигуры – такие можно начертить циркулем. А то, что говорит старик, никак не вписывается в определение круга. Разве нет?
Однако сумасшедшим старика я не считал. Как и не думал, будто он надо мной подтрунивает. Сейчас и здесь он намерен передать мне что-то очень важное. Не знаю почему, но я это понимал. А поэтому продолжал отчаянно думать – но, как бы ни тужился, мысли только гонялись друг за дружкой по кругу. Круг! У которого несколько центров – а может, и вообще бесконечное их множество… – как он может быть единственным? Или это нечто вроде сложной философской метафоры? Отчаявшись, я открыл глаза. Наверное, мне нужно больше подсказок.
Но старика рядом уже не было. Я огляделся, вокруг – ни души. Будто никого и не было. Я что, видел призрака? Да нет, какое там… Старик безусловно сидел передо мной, крепко сжимал в руке зонтик и тихо со мною разговаривал, ставя загадочные вопросы.
Зато я опять дышу как обычно, спокойно, стремительный поток куда-то подевался, а в плотных серых тучах, что все еще заволакивали небо над портом, стали местами возникать прорехи. Сквозь одну такую щель проник первый солнечный луч, и алюминиевая крыша кабинки портового крана засверкала. Будто луч этот сразу и целился прямо в эту точку. Я долго и зачарованно разглядывал эту впечатляющую, чуть ли не мистическую картину.
Рядом лежал букетик красных цветов в целлофане – словно мелкое вещественное доказательство череды странных событий, произошедших со мной в тот день. Немного поколебавшись, я в конце концов решил оставить букет в беседке на скамейке. Мне показалось, это будет уместно. Я встал и двинулся к автобусной остановке. Подул ветерок – он понемногу разгонял тучи, застоявшиеся над моей головой.
Когда я закончил рассказ, младший товарищ спросил чуть погодя:
– Так и… в чем смысл истории? Что произошло на самом деле? Почему, зачем? Я так ничего и не понял.
Он имел в виду, что означала та странная ситуация, в которой я поневоле очутился на одной из гор Кобэ в тот осенний день, когда получил приглашение на концерт, приехал, а концертный зал оказался заброшенным зданием, и как такая ситуация могла возникнуть. Вполне резонный вопрос. Да и никакой развязки у моего рассказа не последовало.
– Я и сам ничего не понял, – признался я.
Да, словно у какой-нибудь древней загадки, здесь все осталось без ответа. Странное, не поддающееся объяснению событие, которое глубоко смутило и запутало восемнадцатилетнего юношу. Да так, что я чуть совсем не сбился с пути.
Я сказал:
– Мне кажется, повод или причина в той истории – не самое главное.
Товарищ недоуменно посмотрел на меня.
– Хочешь сказать – совсем не важно знать, что это было?
Я кивнул. Товарищ произнес:
– А вот мне интересно. Хотелось бы докопаться до сути, почему так произошло. Будь я на твоем месте, конечно.
– Мне тоже, разумеется, это не давало покоя, – сказал я. – Задумался я тогда не на шутку. Меня просто задело за живое. Но спустя время, посмотрев отстраненно, я начал осознавать, что все это –