— Реми, приведи Рен, — жёстко проговорил Блейн. — Боже, женщина, ты хочешь умереть? — требовательно спросил он.
— Не особенно, но иногда смерть лучше, чем оставшиеся варианты, — ответила она бесцветным голосом. — Тебе надо идти. Ты сегодня занят. Со мной всё в порядке, с болью я справлюсь. Боль — ничто.
— У тебя чертовски глубокий порез, бок еле держится.
— Я в курсе, — ответила Сиара, отводя от него взгляд на обереги на стенах палатки.
Снаружи послышался шум, а затем в палатке появились Фира и Рен, а также Реми. Рен выругался и уставился на неё, пока Фира боролась с тошнотой.
— Исцели, — потребовал Блейн.
— Рана очень серьёзная, Блейн. Это нелегко исцелить, и мы даже не знаем, помогут ли швы. Как она вообще ещё в сознании? Такое сложно выдержать в бою, не падая от боли.
— Не знаю, — сказал он, наклонившись и глядя ей в глаза. — Почему ты не кричишь?
— Я же сказала, что хорошо переношу боль, драконье отродье. Алазандер был артистичен и изобретателен. Эта цепочка даже близко не подобралась к изощрениям отца.
Блейн посмотрел на неё с беспокойством.
— Что он с тобой делал?
— Скажем так, я знаю, как выглядит каждый орган в моём теле, — твёрдо ответила она, и из горла вырвался тихий смешок. — Могу рассказать, каково это, когда их вынимают, а ещё, как долго можно без них жить, прежде чем тот отрастёт и снова начнёт работать. Как я уже сказала, вы познали его ужас на мгновение, а я с ним жила. Я творчески с этим справлялась, так что если беспокоишься обо мне, прекрати. Разберись с этим, или уходи.
— Рен, — прошептал он, наблюдая за ней. Рен прижал руки к плоти Сиары, и она посмотрела в глаза Блейна, найдя точку фокусировки и удерживая её. Сиара не кричала, даже не пискнула, когда боль охватила тело. Её мысли бесцельно блуждали за пределами агонии, палатки и того, что происходило с её телом. — Боги, женщина, кричи или сделай что-нибудь, — потребовал Блейн, встряхивая её, как будто она потеряла сознание или сдалась смерти.
— Это поможет? — спросила она и все в палатке ахнули от того, что она до сих пор в сознании, терпит обжигающую боль от срастания плоти.
В момент, когда Рен закончил, Блейн занял его место.
— Не ты. Любой другой, но не ты, — прошептала она, прищурившись. — Не прикасайся ко мне.
— Реми, — прорычал Блейн, поднимаясь и отходя от постели.
— Понял, — ответил Реми, наклонился и провёл языком по красной плоти Сиары.
Сиара закрыла глаза, игнорируя жаркий взгляд Блейна, пока Реми запечатывал её рану, делая так, чтобы мышцы и плоть срастались, пока от ранения ничего не осталось.
Сиара повернулась на кровати, стащила с себя окровавленную рубашку, передвинулась на дальний край, устроилась на мягком матрасе и, наконец-то, уснула. Её сны были не лучше, чем нынешняя реальность, цена, которую она заплатила за то, чтобы найти укромное, безболезненное место в сознании, которое прятала от внутренних демонов.
«Алазандер смотрел на неё золотистыми глазами, и если в глазах Райдера смешались чёрные крапинки, глаза отца были безжизненными. Волосы чёрными, как смоль, тогда как волосы Райдера были нескольких оттенков.
— Ты опять плохо себя вела и выскользнула из клетки, да? — промурлыкал он, подходя ближе к столу, на котором её распял.
— Я не уходила из клетки, — возразила Сиара. Просто не могла. У отца единственный ключ, и он знал об этом, но это просто забавно. Подобное он делал, чтобы скоротать время, когда его женщины сломлены от бесконечного удовольствия, которое он получал от них.
— Моя бесценная дочь, — прошептал он, убирая чёрные волосы с её лица. — Такая красивая, такая чистая. Ты знаешь, что мне придётся сделать? — пробормотал он, перебирая инструменты на металлическом столе, в поисках того, что принесёт самую большую боль.
— Пожалуйста, пожалуйста, не надо, я буду хорошо себя вести, — умоляла она, а по щекам катились слёзы. Сиара дёрнула путы, молясь, чтобы Дану на этот раз её забрала, прекратила эту боль и мучения. — Обещаю, я буду хорошо себя вести, — плакала она.
— Думаю, ребро, — пробормотал он, поднося скальпель к её обнажённым рёбрам.
Сиара закрыла глаза, ожидая жгучую боль от разрезанной плоти, и когда это произошло, леденящий кровь крик сорвался с её губ.
— Однажды, дочь моя, ты справишься с болью молча. Обещаю сделать тебя сильнее.
Сиара кричала, когда его клинок обжёг плоть, и начала вырываться. Она лихорадочно соображала, как ей освободиться, но тут в комнате появился кто-то ещё. Он кричал на неё с другого конца комнаты, хватал, будто был каким-то призраком, который находился там в одно мгновение и исчез в следующее. С каждым разом он оказывался ближе, а она ревела и кричала от бесконечной боли. Слышался хруст костей, когда отец отламывал куски. Сиара с ужасом смотрела, как он держит их перед её глазами.
— Что это? — холодно спросил он, когда её взгляд переместился на удалённое ребро, на котором были вырезаны летающие драконы. — Шлюха! — прорычал он, поднимая скальпель, чтобы немного раньше покончить с её жизнью. Сиара не боялась умереть, больше опасалась происходящего до смерти».
— Сиара! — голос Блейна проник в сон, и в неё, лежащую на столе, кто-то тряс. — Проснись, — потребовал он. Сиара открыла глаза и уставилась на него, оседлавшего её тело и глядящего на неё с ужасом в глазах. — Боги, женщина, — прорычал он, отшатываясь от вида слёз. — Что тебе снилось?
— Отец, — прошептала она. — Цена, которую я плачу за то, чтобы пойти туда, где он не может причинить мне вреда, — призналась она, перевернувшись на другой бок, и позволила сну вернуть её к ужасу, который пережила.
Родиться женщиной в Орде — слабость, которую отец из неё вырезал.
Глава 20
Блейн уставился на тело, свернувшееся в позе эмбриона на его кровати. Разум ухватился за сон, в котором Сиара затерялась, и, когда он вошёл в этот сон, кровь застыла в жилах.
Сиара расхаживала по клетке, в которой едва ли можно было встать в полный рост. В углу накинута куча одеял, и Сиара бесцельно расхаживала перед ними, словно дикое животное. Сиара была бледной, а чёрные волосы спутаны. Блейн всмотрелся в её лицо. Тёмные круги под фиалковыми глазами, что удивительно, ведь она фейри. И всё же она здесь, в грёбаной клетке, чем-то напуганная. Из другого конца комнаты донёсся шум, и Сиара замерла. Страх наполнил глаза, придавая чертам выражение абсолютного ужаса.
— Дочь моя, — проворковал низкий голос из тени. Алазандер вышел на свет и с безумным выражением лица посмотрел на свою дочь так, как ни один родитель не должен смотреть на своего ребёнка.
Сиара выпрямилась, закрыла глаза, а затем открыла и посмотрела в золотистые глаза родителя.
— Ты себя плохо вела? — прорычал он, пробегая пальцами по