За два месяца до пожара

Стиральная машина Джейни Вуд запищала в тот же момент, когда зазвонил домашний телефон, а кот вскочил в кухню через свою дверцу, держа в зубах очередную еще живую мышь.

— Фу! — крикнула Джейни. — Чертов котяра! Уноси эту дрянь из дома!

Кот задушевно взглянул на хозяйку, выплюнул мышь на пол и потрепал ее лапой. Мышь не двинула ни одной конечностью, лишь вращала глазами, которые встретились со взглядом Джейни и умоляли либо избавить от страданий, либо спасти.

Джейни строго посмотрела на кота.

— Брысь! Давай, пошел отсюда!

Она махала руками, пока кот наконец не отступил, а затем, окинув ее напоследок недовольным взглядом, повернулся и исчез.

Мышь какое-то время продолжала испуганно смотреть на нее, прежде чем тоже поспешно скрылась.

— О боже! — простонала Джейни. — Ты-то еще куда?

Она вышла за ней в коридор, кот торопливо прошмыгнул мимо ног, только мыши нигде не было видно.

— Проклятье, — пробормотала Джейни, присев на корточки и заглядывая под тумбочку.

Придется оставить все как есть в надежде, что мышь как-нибудь сбежит или к возвращению хозяйки кот избавится от нее своими методами. Наконец Джейни схватила ключи и, не обращая внимания на телефон, направилась к входной двери. Проверила время — она уже опаздывала на кофе с подругами — мамами других детей из школы, и, если не успеет, те начнут без нее. Тогда придется просить их все повторить, потому что она хотела знать, что именно сказала Люси завучу.

А если их посиделки затянутся, она опоздает на гольф, а тренер, хотя и имел отличный глазомер, обладал скверным характером, и ей не хотелось служить для него громоотводом.

Джейни кликнула сигнализацией и забралась в машину. Все утро прошло кувырком. С момента, как Гарри проспал, не услышав будильник, и вскочил в панике. Поэтому она попала в душ только через четверть часа, а выйти из дома позже хотя бы на пять минут означало, что все дороги возле школы будут забиты и найти место для парковки практически нереально — придется приткнуться на двойной желтой, игнорируя возможное появление Ледяной Фионы, которая всегда готова шлепнуть на лобовое стекло лист формата А4, полный нагугленных ею ужасных статистических данных о ДТП.

Если бы сразу после высадки детей у школы Люси не спешила к доктору, то они вчетвером могли бы встретиться тогда же, но Джейни была вынуждена согласиться, что родинка подруги увеличилась. Таким образом, у Джейни появилось слишком много свободного времени, чтобы его можно было чем-то убить, и она пока вернулась обратно домой, и, как оказалось, зря.

Она включила двигатель, и из автомобильных колонок зазвучало «Радио-1». Джейни не знала, почему до сих пор слушает эту станцию; в свои сорок пять она давно вышла из целевой аудитории, но по какой-то причине не могла заставить себя сменить волну. Наверное, потому что это часть ее юности, оставшейся позади, а больше всего на свете Джейни ненавидела думать об этом.

Время отняло у нее многое, и если она может слушать диджея, который ей в сыновья годится, — не понимая при этом половины его словечек, но притворяясь, что понимает, — то она будет это делать.

Выехав с подъездной дорожки, она задумалась, кто же звонил. Наверное, Гарри. Скорее всего, хотел сказать, что не успеет к ужину, хотя утром, выходя за дверь, обещал вернуться к шести. Джейни взглянула на мобильник — Гарри наверняка перезвонил бы на него. Затем подумала — а стоит ли беспокоиться, если он все равно опоздает. Это лишь означало, что ей не придется готовить ничего, кроме бобовой пасты для тостов, которыми они с детьми поужинают. Она только что достала семгу из морозильника. Надо будет положить ее обратно, пока не оттаяла.

«Господи, неужели только это занимает все мои мысли?» — думала она, пока ехала по тихим улочкам Болье. На какое-то время она позволила себе погрузиться в состояние безмятежности, как учили на тренингах осознанности, и в течение коротких пяти минут чувствовала, что это действительно работает.

В первые дни переезда в Нью-Форест, пять лет назад, жизнь в глуши сильно ударила по Джейни. Слишком уж резкий был контраст с прежней высокооплачиваемой работой и лондонским ритмом. Но затем Джейни убедила себя, что это именно то, что им нужно. Раньше ее постоянно занятая голова почти лопалась от одновременно крутящихся в ней мыслей, а когда Джейни впервые приехала на юг, то обнаружила, что покой дает возможность подумать о более важных вещах. Правда, если быть честной с собой, ей не особенно этого хотелось.

Когда дочки пошли в частную начальную школу неподалеку, Джейни перепробовала все занятия, которые могла найти, — как на своей улице, так и в окрестностях. За прошедшие пять лет она посвящала свое время родительским собраниям и ярмаркам домашней выпечки, которые постепенно уступили место нелепым идеям, что ей необходимо пройти курсы писательского мастерства и плетения корзин, а в конце концов Джейни остановилась на утреннем кофе с подружками, йоге и гольфе и теперь скорее жила жизнью дочерей, чем собственной.

Никто не мог бы попрекнуть Джейни бездельем. Но она так и не свыклась, что там занималась делами, а здесь «делишками». И даже крутясь как белка в колесе, она никогда не испытывала полного удовлетворения, потому что не использовала и пяти процентов своего потенциала. Однако это был ее выбор. Переезд на юг означал отказ от карьеры и посвящение себя воспитанию дочек. Мама всегда говорила ей: «Ты теряешь драгоценное время их детства, Джейни. Они недолго будут маленькими. Эти годы быстро пролетят, даже если сейчас это не ощущается». Джейни слышала в голове голос матери, словно та сидела на пассажирском сиденье рядом с ней.

Чем сильнее напирала мама, тем больше противилась Джейни, загоняя поглубже чувство вины перед дочерьми. Она работает ради своих девочек, говорила она себе. Чтобы показать им, что женщины-матери не должны отказываться от карьеры.

Хотя, откровенно говоря, Джейни уже поняла, что никому не стоит убеждать женщин, что они смогут успевать все, потому что они не могут и, осознав это, чувствуют себя неудачницами. Сама идея смехотворна, особенно если учесть, что в некоторые недели ей, как и Гарри, приходилось работать сверхурочно. Естественно, она не успевала всего и сразу; она постепенно теряла способность быть матерью, ее заменяла двадцатитрехлетняя няня, которая жила в ее доме и воспитывала ее малышек.

«Это твой выбор, — буркнула однажды мама. — Вот и весь сказ. Выбор». Сама она сидела дома, присматривая за Джейни, пока дочь не поступила в университет.

Позже Джейни поняла, что мама права. Вся суть в том, чтобы сделать