Конечно же нет, черт возьми! «Ну разумеется, дорогая. Не беспокойся». И почти искренняя улыбка в придачу. Теперь мне мог помочь только Калле из администрации порта. Пока готовился завтрак, я заперся в туалете. «Билеты на теплоход? Сегодня? В праздничный день? Да ты свихнулся/» – доносилось из мобильника. Пять минут я отчаянно умолял и давал самые абсурдные обещания. В конце концов мне удалось добиться от Калле, что он «поговорит с нужными людьми».

Пока за завтраком звучали дежурные поздравления в адрес Хедвиг, которая принимала их с обычным стоическим видом, телефон пискнул, давая сигнал о поступлении СМС: «11:30, “Кровавая Лиза”». Хедвиг взглянула на меня. Не дай Бог, онаузнает, что я забыл про ее день рождения. «Дорогая Хедвиг, в этот радостный день мы, как всегда, приглашаем тебя на теплоходную прогулку. Но в этот раз мы поплывем не на “Фризии” а на “Кро…”, ну, в общем, на “Лизе”. Это тоже замечательный корабль».

Потратив целую вечность на то, чтобы протиснуться через толпы туристов, мы наконец добрались до нужного причала. «Кровавая Лиза» оказалась небольшим и довольно потрепанным одномачтовым парусником, глядя на который с трудом верилось, что во время прогулки будут еще подавать и кофе. Все семейство с тревогой посмотрело на меня.

«Я слышал, что капитан готовит изумительный вишневый торт по рецепту из Шварцвальда», – импровизировал я, ведя всех к трапу. Хедвиг молча оглядела парусник, повертела в руках красный зонтик от солнца и взошла на борт. Едва мы успели подняться, кто-то крикнул: «Все на борту!»

«Хорошо, – проворчал коренастый мужчина, который стоял на палубе спиной к нам, широко расставив ноги. – Отдать концы! Да пошевеливайтесь вы, тухлые макрели!» Босоногие матросы, головы которых украшали треуголки и платки, втащили трап на палубу. Капитан повернулся к нам. Положив левую руку на эфес сабли, он спросил: «Это вы те самые сухопутные крысы, о которых мне говорил четырехпалый Калле?» Когда он говорил, сквозь спутанные черные усы и бороду поблескивал золотой зуб.

О Господи! Похоже, эту посудину зафрахтовали ребята из клуба розыгрышей, в котором состоял Калле, а мы попали сюда за компанию. Я бросил взгляд на Хедвиг. Она стояла со скрещенными на груди руками и, приподняв одну бровь, рассматривала капитана. Я сделал последнюю попытку предотвратить надвигавшуюся катастрофу: «Давайте оставим все эти пиратские штучки и побудем просто нормальными взрослыми людьми. Для разнообразия это тоже неплохо…»

Но договорить до конца я не успел. Лицо капитана Свена (по прозвищу Кровавая Рука) налилось кровью, и вокруг нас сомкнулось кольцо головорезов, которые были на удивление хорошо вооружены для офисных клерков. Как я уже говорил, это была моя ошибка…

«Ступай поздоровайся с рыбами! – рявкнул капитан (в обычной жизни продавец мебельного магазина), загоняя меня на доску. Его золотой зуб блестел в предвкушении развлечения, но тут со стороны тети Хедвиг послышалось: «Слушай, парень, если кто поднимет руку на мою семью, ему придется иметь дело со мной!» Свен недоуменно оглянулся. В это мгновение тетушка зацепила его ногу рукояткой зонта и сильно толкнула в грудь. Он пошатнулся и плюхнулся в воду.

Когда команда вновь вытащила его на палубу, ему оставалось только убедиться в том, что корабль полностью перешел под командование Хедвиг. Она стояла за штурвалом и отдавала команды, направляя парусник на «Фризию», где публика на палубе наслаждалась кофе и солнечной погодой. Вся семья собралась вокруг нее, укоризненно поглядывая на меня.

«Извините, я просто забыл вовремя заказать билеты…» – бормотал я себе под нос.

Хедвиг долго смотрела на меня, а потом произнесла: «Ошибки случаются у каждого, мой мальчик. Главное – это уроки, которые мы из них извлекаем. А теперь я хочу получить свой торт, треска ты сушеная! Приготовиться к абордажу!»

На мачте взвился черный флаг. На «Фризию» полетели абордажные крючья. Свен, с которого по-прежнему стекали капли воды, стал ловко взбираться по канату вместе с тремя радостно вопящими программистами. Похоже, зарождалась новая традиция праздновать день рождения, и она нравилась мне куда больше. Я улыбнулся и, зажав в зубах лопаточку для торта, тоже отправился за добычей.

Давайте взглянем фактам в лицо: допустить ошибку может каждый – и вы, и я, и королева Англии, и Чак Норрис. Человеку свойственно ошибаться, и это совершенно нормально. Не забывайте, что ошибки тоже приносят пользу. Ну если честно: когда вы сидите вечером с друзьями и травите всякие байки, то самые интересные из них обычно начинаются с того, что кто-то где-то сел в лужу. Мы все время стараемся сделать все как можно лучше, но перфекционизм далеко не всегда является частью нашей натуры. Отказывая себе и другим в праве на ошибку, мы пытаемся выдать желаемое за действительное, а это ведет только к разочарованиям.

Наука не является исключением. В ней тоже случаются ошибки. А если уж совсем по-честному, то здесь они нужнее всего! Ведь самые лучшие учителя – это ошибки, заблуждения и неожиданности. Поэтому неудавшийся эксперимент не менее важен, чем совершенный план.

В лабораториях царит конкретика. У вас есть научная проблема, вы придумываете подходящую теорию и хотите быстро и убедительно ее доказать. Но уже через некоторое время оказываетесь с разбитой вдребезги теорией и кучей новых вопросов на руках. Однако зачастую именно эти вопросы ведут к прогрессу. Русский писатель-фантаст и биохимик Айзек Азимов однажды сказал: «В науке самым распространенным словом является не “эврика!” а “странно…”».

Хороший пример такой странности продемонстрировал нам в 1928 году бактериолог Александр Флеминг. Изучая болезнетворные стафилококки, он в один прекрасный день сделал их очередной посев в чашках Петри. Возможно, в тот день Флеминг был более рассеян, чем обычно, потому что ему предстояло несколько дней отдыха. В такой ситуации каждый может допустить ошибку. Расставив чашки на столе, он отправился в короткий отпуск, а когда вновь вернулся в лабораторию, обнаружил в чашках не только бактерии, но и плесень. Видимо, первым делом Флеминг сказал: «Вот дерьмо!» – или что там говорят в таких случаях шотландцы. Скорее всего, во время проведения опыта он не соблюдал правила стерильности, поэтому в чашки проникли плесневые грибки.

Подобная ошибка может загубить весь эксперимент. Флемингу следовало бы выбросить все образцы и забыть о неудаче, но он поступил по-другому: еще раз внимательно рассмотрел результаты, наморщил лоб и пробормотал: «Странно…» Бактерии довольно равномерно распределились по питательной среде, но вокруг плесени их не было. Выходит, плесень мешает размножению бактерий?

Флеминг исследовал эту проблему и обнаружил, что плесневые грибки вида Penicillium выделяют вещество, убивающее определенные виды бактерий, но безвредное для человеческих клеток. Он назвал это вещество пенициллином. Но путь от неудавшегося эксперимента до, пожалуй, самого знаменитого медикамента в истории