— Не злись на нее. Они с папой в таком же шоке, как и ты, — брат примирительно заглянул Иэну в лицо. — Давно состоялась их свадьба?
Хороший вопрос. Чтобы задать его, немного не хватило холодности рассудка. Совсем чуть-чуть приложиться башкой об айсберг.
— Я не спрашивал, — он с нарочитым безразличием пожал плечами. — Мне снесло башню уже от того, что ей двадцать шесть.
Мэтт ошарашенно вскинул брови.
— Неплохо…
Дверь дома за его спиной снова распахнулась. На крыльцо вылетела закутанная в длинное пальто пышная фигура и замерла. Покрутила светлой головой, осматриваясь. Окурок в пальцах начал жечь кожу.
— Черт… — выронил Иэн, швырнул его под ноги и быстро наступил.
— Иэн! — тут же раздался голос тети. — Ты куришь?
Не успел. Он спрятал руки в карманы парки и круто развернулся к женщине.
— Нет.
Ее взгляд осуждающе метнулся к его кроссовкам. Губы сжались в линию. Детский сад… Однако тетя Мелисса больше не стала комментировать увиденное. Она сошла с крыльца, плотнее запахнула на себе пальто и скрестила руки на груди.
— Что им от тебя было нужно? — она мотнула головой в сторону дома. Вероятно, в направлении кабинета.
Тайна все равно скоро перестанет быть тайной. Так что…
— Огласить последнюю волю усопшего, — Иэн снова пожал плечами. — Он оставил мне внедорожник.
Выражение лица тети сделалось печальным. И сострадательным.
— О, дорогой… — тихо протянула она.
Она что, рассчитывала на большее?
— И половину дома, — Иэн изломил губы в ухмылке. — Круто, да?
— Половину? — светлые бровки озадаченно нахмурились. — Только половину?
— Что тебя удивляет? Женатый мужчина должен был обеспечить свою вдову.
Похоже он один здесь не думал о гостинице, как о своей собственности.
— Боже! — тетя Мел почти картинно уложила руку на горло. — Он разделил дом на двоих? С ней?!
Она не пытается выглядеть театрально. Она правда поражена. Пусть со стороны такая реакция и показалась бы излишней.
— И чтобы получить свою половину, мне нужно прожить здесь месяц, — хмыкнул Иэн.
Рука нащупала в кармане сигаретную пачку, он почти рванул ее вверх, но вовремя затормозил. Лицо матери Мэтта стало совсем убитым.
— Еще и условия выдвинул… Подумать только! Родному сыну!
— Ну… Месяц — это недолго, — тихо подал голос до сих пор молчавший Мэтт. — Даже ты сможешь выдержать.
Единственный островок спокойствия среди этой безумной суеты. Кажется, даже ветер не рвет одежду на Мэтте так, как на всех остальных.
— Это неважно, — бросил Иэн. Пальцы в кармане сильно сжали пачку. — Мне ничего не нужно, пусть подавится.
— Ты с ума сошел? — тетя уперла кулаки в пышные бока. — Тебе не нужен дом?!
— Нет.
— Даже слушать не хочу!
Можно подумать, ее кто-то заставляет.
— Он хотел привязать меня наследством, тетя Мел. Не выйдет. Я давно не завишу от этого дома и дальше не буду зависеть.
— И отдашь все непонятной девице?! — она в сердцах всплеснула руками. — Они были женаты четыре года! Четыре года, дорогой, я расспросила! И она уже имеет право на дом и бизнес, который твой отец начинал еще с твоей матерью?! Ты вообще думаешь, что говоришь?!
Четыре года. Значит, замуж она вышла в двадцать два. Отличный возраст. Непонятная горечь затопила все внутри. Иэн снова сжал кулаки. Заветная пачка так близко, но наверняка половина содержимого там уже переломалась от того, как сильно пальцы выкручивают неплотный картон.
— Никто о ней почти ничего не знает, — продолжила тетя Мел. — Появилась здесь, устроилась работать то ли горничной, то ли администратором, а потом окрутила Престона. И он, старый идиот, повелся! Седина в бороду… И ведь даже смотреть не на что кроме смазливой мордашки! — лицо женщины забавно сморщилось. — Ни сверху, ни снизу ничего нет, плоская, как моя гладильная доска!
Иэн непроизвольно хохотнул.
— Она взяла его глубоким внутренним миром.
Хотя и фигура там вполне симпатичная…
— Не смей отдавать ей дом! — вдруг шикнула тетя. — Просто не смей! Твой отец любил это место, душу в него вкладывал!
— Зато я ненавидел.
— Но не отдавать же все аферистке! — перебила женщина. — Продашь свою часть, в конце концов, и купишь что-то ближе к нам! — она сделала шаг вперед, порывисто вскинула руки и уложила ему на плечи. Голубые глаза с беспокойством заглянули в лицо. — Подумай хорошо, Иэн. Ты умный, очень умный мальчик. Да, голова горячая, но пройдет эта вспышка, мозг встанет на место, и будешь жалеть.
Она замолчала. Пламенная речь закончилась. Но тетя не спешила отходить. Между бровей пролегла складка, тревожный взгляд намертво прилип к лицу. Что она пытается в нем рассмотреть? Остатки здравомыслия? Иэн сжал губы и посмотрел поверх светлой головы в сторону Мэтта. Тот молча наблюдал за сценой. Не пытался влезть. Но, поймав взгляд Иэна, пожал плечами и многозначительно кивнул.
Из легких вырвался тяжелый вздох.
Сговорились! Они не видят, что это чистой воды манипуляция со стороны Престона? Или им плевать? Хотя конечно, им плевать. Не их, как маленьких, поставили перед выбором: вести себя хорошо и получить конфетку, или конфетка достанется девочке, проезжающей мимо на велосипеде. Иэн сжал челюсть и перевел взгляд на дом: на серый кирпич, заросший плющом левый угол, аккуратные белые рамы…
Возможно (только возможно!), обида сейчас выглядит по-детски. Но при одном взгляде на эти стены по телу снова начала бегать дрожь. Необъяснимый коктейль из обиды, злости и какого-то неясного бессилия. Или это все-таки промозглый ветер, добирающийся до самых темных уголков души? Этот самый ветер вырвал из узла на затылке несколько особо коротких прядей и стал швырять в лицо и обратно.
Нужно подарить груду камней блондиночке и забыть о нее навсегда. Или…
Или продержаться тридцать дней и действительно продать свою половину. Теперь уже точно навсегда. Без малейшей возможности вернуться. И тогда план Престона по возвращению сына домой провалится вдвойне.
Иэн опустил голову и столкнулся взглядом с глазами тети. Она так и не отошла. Он и не заметил.
— Мэтти, загугли поезда из Карлайла. Мы уезжаем.
Руки тетя Мелиссы обессиленно упали.
— Детка…
— Мне нужно вернуться за вещами, — Иэн осторожно обошел женщину и размашисто двинулся к двери дома. — Я не могу выпасть из работы из-за прихоти старого маразматика.
У него действительно есть работа. И своя жизнь. Пусть и неинтересная, укладывающаяся в рамки одной комнаты, заваленной одеждой и пустыми чашками от кофе. Но она все-таки есть, и отложить ее не выйдет.
— Значит, ты вернешься? — прилетело в спину.
Иэн не обернулся.
— Вернусь, — он рванул на себя дверь. — И это будет последний раз, когда я застряну здесь.
Он шагнул в пустой холл и сразу свернул в левое крыло. В несколько шагов оказался возле кабинета, без стука влетел в комнату. Она уже успела опустеть. Очень кстати. На столе все еще лежали бумаги, а рядом — старый потертый брелок-маяк с несколькими ключами на карабине. Этому брелоку тридцать четыре года. Насколько Иэн знал, мать подарила отцу безделушку на годовщину свадьбы