Сведберг ответил, что ни Анна, ни Эмилия наверняка замужем не бывали и детей у них не было тоже. Но он, конечно, узнает подробнее.
— Банковский счет, — сказал Рюдберг, который до этого не произнес ни слова. — Были ли у них деньги? Не важно, в банке или зашитые в матрас. О таких вещах обычно ходят какие-то слухи. И не могло ли это стать причиной убийства?
— Но это не объясняет казнь, — заметил Валландер. — Хотя, конечно, мы должны это узнать. Это совершенно необходимо.
Они распределили задания, и в четверть третьего Валландеру осталось сказать последнее.
— Мы должны встретиться с журналистами. Это дело их заинтересует. Разумеется, на этой встрече будет присутствовать Бьорк. Но я был бы рад, если бы обошлись без меня.
Ко всеобщему удивлению, говорить с журналистами вызвался Рюдберг. Обычно он относился к ним так же, как Валландер.
На этом они закончили. Нюберг вернулся на место преступления, Валландер с Рюдбергом задержались в комнате.
— Я думаю, мы должны внушить общественности надежду и уверенность, — сказал Рюдберг. — Понятно, что для убийства сестер должен быть мотив. Я боюсь подумать, что этот мотив может быть иным, чем деньги.
— Мы уже сталкивались с такими случаями, — сказал Валландер. — Люди не имеют ни пенни, но на них нападают, потому что, по слухам, они богаты.
— У меня есть кое-какие связи, — сказал Рюдберг, — я проведу собственное расследование этого вопроса.
Они вышли из переговорной.
— Почему ты взял на себя пресс-конференцию? — спросил Валландер.
— Чтобы этого не пришлось делать тебе, — сказал Рюдберг и ушел в свой кабинет.
Валландер позвонил Бьорку — тот лежал дома с мигренью.
— Сегодня в пять мы планируем устроить пресс-конференцию. И надеемся, что вы придете.
— Приду, — ответил Бьорк, — мигрень или не мигрень.
И закрутилась машина расследования — медленно, но верно. Валландер еще раз съездил на место пожара и поговорил с Нюбергом, который на карачках сантиметр за сантиметром исследовал пепелище. Потом он вернулся в участок, но на пресс-конференцию не пошел. Домой он приехал около шести. Позвонил отцу, и на сей раз тот ответил.
— Я уже собрался, — сказал ему отец.
— Хорошо, — отозвался Валландер. — В половине седьмого я за тобой заеду. Не забудь паспорт и билеты.
Остаток вечера он провел, пытаясь сложить воедино все, что было известно о событиях вчерашнего дня. В полночь лег спать, но долго не мог заснуть, несмотря на усталость.
Ему не давала покоя мысль о казненных сестрах.
Он понял, что расследование этого дела будет долгим и трудным. Если, конечно, не посчастливится наткнуться на ответ в самом начале.
На следующий день он встал в пять утра. А ровно в половине седьмого уже подъезжал к дому отца в Лёдерупе.
Отец ждал его на улице, сидя на чемодане.
В Мальмё они приехали в темноте. Час пик, когда со всего района Сконе народ ехал на работу, еще не наступил. Отец был в костюме и странноватом пробковом шлеме, которого Валландер раньше не видел. Он предположил, что отец нашел его где-нибудь на блошином рынке или в секонд-хенде, но ничего не сказал. Даже не спросил, не забыл ли отец билет и паспорт. Сказал только:
— Ну вот ты и улетаешь.
— Да, — ответил отец. — Этот день настал.
У Валландера было такое чувство, что отцу не хочется разговаривать. Это давало ему возможность сосредоточить внимание на дороге и отдаться собственным мыслям. Мысли были о последнем убийстве в Истаде. Он пытался найти причину. Понять, почему кто-то хладнокровно убил двух старух выстрелами в затылок. Но не мог. Он не знал сопутствующих обстоятельств и не мог найти объяснения.
Повернув на парковку при паромном терминале, они увидели, что Линда уже ждет их. Валландеру не понравилось, что она сначала поздоровалась с дедом и лишь потом с ним. Она похвалила дедушкин пробковый шлем, сказала, что ему очень идет.
— Хотел бы я иметь такую же красивую шляпу, — сказал он, наконец обнимая дочь.
Все вместе они вошли в терминал. Валландер купил отцу билет на паром. А когда тот поднялся на борт, они стояли в темноте, глядя, как паром с пыхтением отчаливает.
— Надеюсь, я буду похожа на него, когда состарюсь, — сказала Линда.
Валландер промолчал. Он-то больше всего на свете боялся стать таким, как отец.
Они позавтракали в ресторане Центрального вокзала. Валландер смотрел на дочь, которая говорила, почти не умолкая. Ее не назовешь красивой в общепринятом смысле этого слова, но есть в ней уверенность и независимость. Она не принадлежит к распространенному типу молодых женщин, которые изо всех сил стремятся понравиться любому мужчине. Непонятно, от кого она унаследовала свою говорливость. И он и Мона — молчальники. Но как он любит ее слушать, это всегда поднимает ему настроение. Она рассказывала о том, что хочет заниматься реставрацией мебели. О том, какие возможности открываются в этой области, какие существуют трудности. Жаловалась, что система ученичества практически исчезла, а под конец удивила его, сказав, что мечтает в будущем открыть собственную мастерскую в Истаде.
— Плохо, что ни у тебя, ни у мамы нет денег, — сказала она. — А то бы я могла поехать учиться во Францию.
Валландер понимал: она вовсе не обвиняет его в том, что он небогат, но все же сказал:
— Я могу взять кредит. Кажется, это может позволить себе и простой полицейский.
— Кредит придется отдавать, — улыбнулась она. — И на самом деле ты не простой полицейский, а детектив-инспектор.
Зашла речь и о Моне. Валландер не без тайного удовлетворения слушал жалобы дочери на то, что мать контролирует каждый ее шаг.
— И в довершение всего мне не нравится Йохан, — закончила она.
Валландер посмотрел непонимающе:
— Кто это?
— Ее новый дружок.
— Она же, кажется, встречалась с каким-то Серенном?
— Они расплевались. Теперь у нее Йохан, владелец двух экскаваторов.
— И он тебе не нравится?
Она передернула плечами:
— У него такой громкий голос. И он, кажется, в жизни не прочитал ни одной книги. По субботам он покупает себе комиксы. Взрослый человек. Представляешь?
Валландер почувствовал мгновенное облегчение — он-то никогда не покупает себе комиксов.
— Это нехорошо, — сказал он. — Я имею в виду, нехорошо, что вы с Йоханом не уживаетесь.
— Да дело не в этом, — отмахнулась она. — Я просто не могу понять, что мама в нем нашла.
— Приезжай, живи со мной, — вдруг сказал Валландер.
— Я и вправду об этом подумывала, но, кажется, это не очень хорошая мысль.
— Почему?
— Истад слишком маленький. Если я там буду жить, я сойду с ума. Может быть, потом, когда стану старше. Есть такие города, в которых молодым жить просто невозможно.
Валландер понял, о чем она говорит. Даже разведенному мужчине за сорок в Истаде в какой-то момент становится душно.
— А ты как?
— Ты о чем?
— А как ты думаешь? О женщинах, разумеется.
Валландер скорчил гримасу.