— Как скоро? — спросил я.
— По земным меркам месяца три.
Я мысленно выругался. Рассчитывал на более долгий срок.
— А что будет дальше? Заполонишь весь мир?
— Нет. Сперва мне нужно стать сильнее.
Сказав это, существо рассмеялось. Я уже успел возненавидеть этот смех.
— И как же ты собрался это сделать, моё творение? — задал я очередной вопрос.
Хотя постоянно ждал, что вот-вот обман раскроется. Но это бы ничего не изменило.
— Легко. Раз ты сам пришёл ко мне. Не думал, что мой господин будет настолько глуп.
Хах. Проклятье желало ровно того же, зачем сюда явился я. В этой книге был проклятый источник десятого уровня. Как и в самом проклятье.
— Тогда выясним, кто из нас сильнее, — усмехнулся я.
И как ожидалось, источник проклятья приблизился совсем близко.
Я чувствовал его всем нутром, которое мне не принадлежало.
Два сильных источника сошлись воедино. И пусть один был всего лишь книгой, а второму принадлежал весь мир. Это было не важно.
Ведь у меня было то, чего никогда не сможет постичь искусственно созданная сущность.
Сила воли. И осознание, что проиграю сейчас — проиграет весь мир. А вместе с ним и все, кто был мне близок.
Я вдохнул ртом, который сам и пришил к этой книге. А вместе с горечью воздуха в меня полилось и проклятье.
Он пытался противостоять. Сам хотел поглотить мою душу.
Однако у Морфа было одно преимущество. Ведь перед тем, как создать нечто подобное, он предусмотрел, что оно сможет обратиться против него.
И ради активации этой руны и умерло пятьдесят человек.
Книга раскрылась посередине. И кровью на листе я вывел руну, которую никто бы не увидел в этой кромешной темноте. Но это было и не нужно.
Я наполнил её маной из источника Морфа и произнёс:
— Прощай, Аликантес.
Это было название, что Морф дал проклятью. Но сейчас оно больше подходило под определение имени.
Тьма выжгла на страницах этот символ, что отразился дикой болью. Но я не мог себе позволить обратить на неё внимание.
Существо закричало. Так громко, что от этого звука я был готов сойти с ума.
Однако Морф умолчал, что имени и жертв будет мало для уничтожения души, ставшего богом.
Пришлось приложить всю силу воли, чтобы приступить к финальной фазе. И начать поглощать проклятье. Чернота умирающего существа начала впитываться в книгу. Но проходя через источник, она уходила в браслет.
А оттуда по своему прямому назначению.
Это продолжалось долго. Так долго, что я запутался во времени. Но не позволял себе остановиться ни на миг. Ведь даже капля проклятья в этом мире могла возродиться вновь. Прорасти, как самый надоедливый сорняк.
Вскоре тьма закончилась. А на смену ей пришло ясное небо.
Источник проклятья исчез. А божество было преобразовано в энергию, которое моё тело должно было поглотить. И теперь главное — отцу удержать того, кто находясь в моём теле, стал сильнее.
* * *
Игорь Николаевич вместе с главой клана отвели под руки Сергея в камеру, где находилась Юля. И оба остались следить, чтобы муж с женой, не являвшиеся самими собой, не переубивали друг друга.
Парень едва стоял на ногах и не мог адекватно говорить. Но глава помнил предупреждение сына, что этой душе будет сложно адаптироваться к новому телу. Однако с каждой минутой попытки молодого человека вырваться становились все настойчивей.
— Пу…пустите, — лепетал он.
Но Александр Борисович прекрасно понимал, что это не его сын, поэтому и не думал отвечать тому, кто был виновен во всём происходящем в мире.
И в смертях Белладонновых он тоже был косвенно виновен. Ведь мы в ответе за тех, кого создали.
Но насколько бы сильно глава хищного не успел возненавидеть эту дрянную книгу, он не мог причинить вред телу сына. Поэтому Сергея положили на нары и закрыли камеру.
Первые часы происходила адаптация. Но глава клана внимательно следил, чтобы Морф в теле человека не снял с запястья браслет-артефакт. При любой попытке он был готов усыпить его также, как Юлю.
Девушка продолжала мирно спать.
— Вы ещё пожалеете, — смог сказать Сергей.
Это было первое полное предложение, что мог выдать в этом теле. Он уже уверенней стоял на ногах.
Но как и на прошлые угрозы, ответа не последовало.
— Если я начну ломать твоему сыну кости, тогда обратишь на меня внимание, — рявкнул парень, приблизившись к решётке.
— Тогда уснёшь, — процедил глава клана.
Он смотрел прямиком в разъярённые глаза парня. В них отражалось всё нутро этой сущности — желание вырваться и убивать.
— Когда я получу себе новое тело, то всё вам припомню.
Когда Морф понял, что из мужчин такие себе собеседники, и выпускать они его не собираются от слова совсем, то принялся будить Юлю.
— Аликантес, вставай. Вставай же. Иначе нас обоих уничтожат.
Но это было бесполезно. Сонные артефакты действовали на полную мощность. И если бы парень попытался до них дотронуться, чтобы разбить, то он бы тоже уснул самым глубоким сном.
Сперва в судорогах забилась Юля. Но Морф в теле Сергея и не пытался помочь девушке. Он присел на нары и просто смотрел.
Тяжелее всего было отцу Юли. Он тоже понимал, что если откроет камеру, то здесь никого не останется в живых.
Тело девушки выгибалось. Она билась в судорогах несколько минут. Пока её грудь не поднялась. А из открытого рта не вышел поток тьмы, что растворился в воздухе. После чего Юля то ли обратно уснула, то ли вовсе потеряла сознание.
Потом очередь дошла и до Сергея. Всего через три минуты.
Парень выгнулся так, словно в него попала молния. Стал дёргать рукой с браслетом.
Судороги продолжались долго. Но через полчаса отец Сергея не смог терпеть смотреть на эти мучения и зажёг специальную свечу. Её он получил от Елизаветы.
Поставил зелёную свечку прямо к решёткам камеры. А затем создал невидимый купол возле неё, чтобы самому не надышаться.
Вскоре парень уснул. Но даже во сне продолжал дёргаться.
* * *
Когда всё закончилась, моя же рунная схема вернула меня обратно. В зал для тренировок.
Книга упала на то же место, откуда переместилась. И в этот момент руны погасли. Тогда я понял каково это, когда не можешь вертеть головой, а взгляд устремлён лишь в потолок.
— Есть здесь кто? — позвал я, но голос прозвучал хрипло, словно у меня, то есть у трактата, горло пересохло.
— Долго же ты, — раздался голос Влада.
Парень подошёл и взял меня на руки.
— Чувствую себя младенцем, — пошутил я.
Пытался так скрасить непривычные ощущения, что были не из приятных.
Но в ответ услышал обеспокоенный вопрос Светы:
— У тебя получилось?
Однако ответить не успел.
— У него получилось, — ответил мой