«Дропп!» — Риддик широко открыл глаза.
Дропп выставил ладонь перед кинувшейся на него собакой, и та, кувыркаясь и беспомощно скуля, отлетела в сторону, будто наткнулась на невидимую стену. Потом дропп положил руку на лоб Геры и нахмурился.
Риддик в бешенстве, с внезапно накатившей новой силой, отмел в сторону всех и шагнул вперед к дроппу. Дропп обернулся, машинально выставляя руку вперед. Риддик схватил его пальцы и резко потянул вперед и вниз. Дропп беззвучно открыл рот, рухнул на колени и исчез…
Риддик поднял атомный кнут и ударил им по залу. Кнут с чавкающим звуком разрезал воздух. Потом еще раз… и еще…
Через какое-то время в баре повисла оглушительная тишина.
Собака пришла в себя и выскочила во двор.
Риддик стоял возле барной стойки и держал в руках кнут. Грязное оружие. Кнут выпал из его рук.
— Гера!
В мир вернулись звуки.
Гера, залитая кровью, не отвечала на прикосновения. Риддик накрыл ладонью ее шею, ища пульс, а потом схватил запястье. Пульса не было, и Риддик, перепрыгнув через барную стойку, начал лихорадочно обыскивать все ящики, ища аптечку. Наконец, в одном из них он нашел пневмоукол. Отыскав ампулы, на которых было нарисовано сердце, Риддик зарядил ими пневмоукол и, разорвав на Гере одежду, выстрелил укол ей в сердце. Он начал вытирать с нее кровь, пытаясь найти раны. Крови было столько, что он подхватил ее на руки и понес в душ.
Стоя под потоками воды и удерживая безвольное тело Геры, Риддик смывал кровь с ее волос, лица, шеи, плеч и рук. На Гере были мелкие порезы и незначительные раны, множество синяков, разбиты губы, скула. Но, слава богу, кровь практически везде была не ее. Чужая.
— Вода соленая, — прошептал Риддик, облизывая губы и понимая, что из его глаз текут слезы.
— И зачем вокруг столько суеты, — вдруг хрипло произнесла она.
Сердце радостно подпрыгнула в груди, и Риддик прижал Геру к себе.
— Задушишь, — Гера слабо пошевелилась, пытаясь освободиться.
— Не бойся.
— А туннель действительно существует…
— Знаю.
— И свет…
— Да…
Риддик вытащил Геру из-под душа, завернул в полотенце и отнес на кровать в ее комнату. Отыскав в аптечке заживляющий крем, а в баре спирт, он вернулся к ней. Заставив выпить ее несколько глотков спирта, он намазал кремом все ее раны.
— Я думала, ты — убийца… — едва слышно прошептала она.
Риддик замер, держа в руке тюбик.
— Так и есть…
— …а ты…
Он посмотрел ей в глаза.
И Мир вокруг остановился.
— Гера, твои глаза… — глядя в ее серебристые глаза, еле выговорил он.
Глава 4
— Гера, твои глаза! — закричал Риддик. — ТВОИ ГЛАЗА!
Он схватил Геру за плечи и растворился в ее глазах. Он будто падал в бездну. Ее глаза плыли из ярко-серебристого в мягкий серо-жемчужный цвет, переливаясь как ртуть из цветов белого золота в платину.
«Что ты помнишь о своем детстве? Ты помнишь свою планету? — стучали в голове чужие вопросы. — Встречал ли ты других, подобных тебе?»
Риддик прижал Геру к себе, боясь, что если он выпустит эту рыжую девушку из своих рук, то огромный мир, неожиданно приоткрывший перед ним двери и сверкнувший полосой надежды, навсегда исчезнет в черной пустоте, и он опять останется один во всей этой безумной Вселенной.
Гера отчаянно пыталась выбраться из крепких объятий Риддика. Но чем больше она вырывалась, тем сильнее он прижимал ее к себе. И только тогда, когда Гера, окончательно выбившись из сил и почти задохнувшись, повисла у него на руках, Риддик пришел в себя и разжал руки.
— Ты фурианка! Ты фурианка! Если бы я улетел, то никогда бы не узнал! — потрясено закричал Риддик. — Почему ты ничего не сказала? Ты же знала кто я!
— А кто ты? — в ответ ему заорала Гера. — Я знаю, что ты фурианец! Но я знаю и то, что ты наемник и убийца! А еще — Лорд-маршал некромангеров!
— На мне нет отметин некромангеров! — Риддик дернул ворот куртки, обнажая шею.
Внутри него вдруг что-то лопнуло, и он со стоном опустился на пол.
— Мы втроем сражались против Лорд-маршала, — после долгого молчания начал рассказывать Риддик. — Я, Кира и Ваако — он некромангер. Кира погибла. А мне удалось всадить нож в череп Лорд-маршалу. Всего за долю секунды до этого его чуть не убил Ваако. В вере некромангеров ты забираешь себе то, что убиваешь. И они отдали мне свою Империю, — Риддик закрыл глаза и устало добавил: — Чтобы стать Лорд-маршалом надо пройти Очищение у серых тварей. Они вытягивают душу. Я украл у них корабль, решив оставить всех этих некромангеров в своем прошлом.
Гера сидела на кровати, хмуро смотрела на Риддика и всхлипывала, пытаясь дышать — разряд силовика в солнечное сплетение просто так не проходил.
— Твоим портретом украшен каждый информационный поисковый цилиндр, — сказала она. — Описание твоих подвигов увеличивается с каждым разом, от них бросает в дрожь. Но последнее… — Гера достала из ящика информационный цилиндр и показала Риддику картинку, на которой он красовался в доспехах некромангеров на фоне имперского флагмана. Картинка была подписана. Коротко и ёмко. — Я слышала о некромангерах и я боюсь их, — призналась она. — Но думала, что пока они находятся в другой части Галактики, мы в безопасности. И вдруг появляешься ты, седьмой Лорд-маршал, здесь, у нас. Именно здесь!
— А что здесь, Гера? — Риддик поднял голову. — Планета, очень большая по любым меркам. На ней нигде нет воды, но у тебя из душа она льется, сколько пожелаешь. Необычные координаты — сотами. Ветер по расписанию. И я видел оружие и кристаллы в контейнерах.
Ее глаза гневно блеснули, а губы упрямо сжались.
— Я знаю, ты мне не веришь. И правильно делаешь. Я ведь убийца, беглый. Но я не некромангер, — Риддик встал. — И у меня нет желания доказывать свою правду или неправду. Зачем слова? В тишине есть все ответы. Надо уметь слушать ее, и тогда здесь, — он коснулся своего лба, — складываются картинки, появляются ответы и цели… Если ты понимаешь, о чем я.
— И какая картинка сейчас у тебя в голове? — спросила она.
— А картинки нет. Цели нет. Поэтому я бездельничаю и смотрю в твои красивые глаза… — Риддик приблизился к ней.
— Тебе следовало улететь на пароме, — Гера отступила назад и уперлась спиной в стену.
— Улечу. Но на пароме слишком много людей. Вдруг меня кто-нибудь узнает? Я бы не хотел этого. — Риддик остановился. Остановился перед фурианкой. — Но я хочу быть с тобой.
Атомный кнут уперся ему в грудь. Если Гера хоть немного дернет пальцем, то