— Я хочу связи. Я хочу, чтобы моя семья была счастлива.
Он задергал золотой перстень на правой руке, на котором был выгравирован замысловатый герб.
— Мой отец стареет. Ему не очень хорошо.
— Мне жаль это слышать.
Оборотни, как правило, были здоровой группой; превращение в форму животных излечивало большинство вещей, которые причиняли боль нашим человеческим формам. Но животные тоже болели, и для этого не было простого лечения.
— Я полагаю, это добавляет давления для поисков кого-то.
Патрик невесело рассмеялся.
— Это один из вариантов. Если я еще раз услышу слово "наследие", то, наверное, ударю кого-нибудь.
— Я это сделала.
Он посмотрел на меня с развлечением.
— Серьезно?
— Ага.
Я положила ногу на ногу, потряхивая верхней. Это была привычка, обычно вызываемая слишком большим количеством кофеина. Сегодня, я могла винить старомодные нервы.
— Робин Свифт послал друга своей семьи.
Робин был Апексом Западной Стаи.
— Приглашал меня на ужин в самый дорогой ресторан Чикаго — или так он сказал мне. Шесть или семь раз. И пока мы были там, читал мне лекции об уважении наследия.
— И ты ударила его в ресторане?
Я усмехнулась.
— Нет, я ударила его, когда он сказал мне, что моя единственная задача это вынашивать его детей, а затем засунул руку мне под рубашку.
Патрик ухмыльнулся.
— Хорошо вдарила?
— Сломала нос.
— Хорошая девочка.
Мы замедлились, и я подняла голову, чтобы увидеть знакомую металлическую мемориальную доску на обочине дороги. Том повернул машину на обочину, которая остановилась у забора.
— Что теперь? — спросил Патрик.
— Это все еще сюрприз, — ответила я, выбираясь из машины, когда Том открыл дверь.
Патрик прошептал инструкции Тому, затем последовал за мной через открытые ворота. Мы хрустели по снегу через небольшое поле, где на страже стоял покрытый виноградной лозой дымоход, единственная оставшаяся часть здания.
С руками в карманах, Патрик уставился на дымоход.
— Что здесь было?
— Иезуитская организация[3], потом церковь. Во всяком случае, давным-давно.
Он пробежал пальцами по грубому камню, что-то, что я делала дюжину раз.
— Как ты нашла ее?
— Полнолуние, — призналась я с улыбкой. — Я не могла уснуть, так что бегала до тех пор, пока не могла больше бежать. И попала сюда.
— Здесь много истории, — сказал Патрик, оглядываясь вокруг. — Много силы.
Я кивнула.
— Иногда я задаюсь вопросом, я ее нашла, или она меня. Но это на самом деле не то, что я хотела тебе показать. Сюда.
Он шел в ногу позади меня, и мы шли в молчании до небольшого холма на другом конце поля. К тому времени, когда мы достигли вершины, я, наконец, согрелась.
— Вот почему мы здесь, — сказала я, когда он встал рядом со мной, и я услышала резкий вдох.
Чикаго лежал перед нами, словно одеяло света, здания, возвышающиеся над горизонтом, как пульсация сердца чертили диаграмму на небе.
Мемфис всегда будет домом для меня, но я, конечно, понимала притягательность Города Ветров. Архитектура, еда, политика. Это было важной частью развития Америки, даже если по-прежнему носило шрамы.
— Здесь впечатляющий вид.
— Ага, мне нравится. И мне нравится Чикаго. Он не дом — пока нет — но мне нравится.
— Куча энергии, — сказал Патрик.
— Да, — согласилась я. — Так и есть. Ты из Висконсина?
Он кивнул.
— Семья из Уосау, в центре штата. Большинство из них до сих пор живут там. У меня домик на озере к северу от Шебогайна. Там тихо, особенно зимой. Никаких туристов. Говоря о туристах, завтра много народа приедет для инициации?
Резкая смена темы разговора заставила меня оглянуться на него, задаваясь вопросом о его мотиве. Но если он пытался нарыть подробную информацию о Конноре или событии, язык его тела его не выдал. Его пристальный взгляд по-прежнему был на горизонте.
Тем не менее, я тщательно подбирала слова.
— В основном близкие друзья и семья.
— Церемония будет в церкви?
— Св. Бриджета.
Местоположение не было секретом, особенно после того, как Габриэль пригласил его.
— Это в Украинской Деревне.
Мы не выбирали место из-за религиозных убеждений, а потому, что она была в центре нашего любимого района, и точкой сбора собраний Стаи. У нас была связь с этим местом.
Он кивнул, но я видела, что ответ не удовлетворил его.
— Тебя беспокоит то, что он получит корону? Вместо тебя, я имею в виду?
Я подумала, что это то, что действительно было у него на уме.
— Нет, — ответил он. — А должно?
Он снова поднял руки.
— Только без обид. Я просто думаю, если бы это был я, я бы разозлился. Что мою судьбу предопределяют. Ты не должна реагировать на это. И я не хотел тебя расстраивать. Мне на самом деле любопытно.
Какое-то время я молчала, и когда оглянулась на него, обнаружила его хмурящимся на горизонт.
— Я нахожусь в совершенно иной ситуации, — сказал он. — Моя жизнь, как твоя, была основана вокруг семьи, но динамика другая. Ты часть семьи Апекса. Для остальных из нас, это нечто важное. Ты важная персона. Так что мне просто интересно, чувствует ли кто-то еще в момент вручения короны нечто важное.
Это было важным делом. Но не таким, каким он думал.
Было большим делом, что Таня и Габриэль, после нескольких лет и более скорби, чего бы я не пожелала никому, забеременили. Нечто важное, что Коннор благополучно родился после сложной беременности. Большое дело, что у меня был здоровый и счастливый племянник.
— Семья это семья, — просто сказала я. — И Стая это Стая.
Час спустя, внедорожник снова подъехал к дому.
Патрик посмотрел на меня.
— Я получил удовольствие от встречи с тобой, Фэллон. Я остановился в отеле Меридиан. У них фантастический бар, и я бы хотел пригласить тебя выпить.
— Я не думаю, что согласна на это сегодня вечером, с завтрашней инициацией. Но спасибо за предложение.
— Ты уверена, что я не могу изменить твое решение?
Не дожидаясь ответа, Патрик приблизился, прижимая свои губы к моим, приводя его лучший аргумент. Его губы были мягкими, и он поднял руку к моему лицу, бесспорно сильную. Он приподнял мой подбородок, затем углубил поцелуй.
Магия, комфортная животному, пульсировала по всему моему телу, образовывая мурашки на моих руках. Моя магия воодушевилась, возросла, чтобы встретить это, и наполнила машину энергией, когда Патрик углубил поцелуй.
Наша магия была явно совместима. Но дальше этого дело не пошло. Не было никакого ангельского хора. Никакой внезапной музыки. Никакого покалывания или подергивания немагического вида.
Та часть меня, которая хотела продолжать тусоваться с Джеффом, была в восторге. Еще одно свидание с потенциалом не прокатило.
Но часть, которая была обязана семье и Стае, чувствовала себя виноватой. Я