Перси откинулся на подушки и тяжело вздохнул.
– Здорово, наверное, иметь хобби вроде изобретательства. Я тут один в четырёх стенах с ума схожу от скуки, и заняться-то особо нечем. Нельзя же весь день только комиксы читать!
– Вот затем я и пришла, что хотела у тебя спросить, – сказала Демельза, наклоняясь к нему. – Может, ты придёшь ко мне вечерком, и мы вместе покумекаем над ловушкой? Как думаешь, ты сумеешь уговорить папу?
Перси только фыркнул.
– Шутишь, что ли? Мой папа начинает паниковать, когда я сам иду в туалет. Если он узнает, что среди ночи я не сплю, а выслеживаю кого-то, вломившегося в чужой дом, да его кондрашка хватит.
– Да ладно тебе, Перси, это так весело! Ты же сам мечтаешь, чтобы твоя жизнь была более увлекательной, и вообще хочешь походить на Вервика Варвара.
Перси посмотрел на своего героя, нарисованного на обложке комикса, и печально вздохнул.
– Слушай, Демельза, мне больше всего на свете хотелось бы разгуливать повсюду ночью и разгадывать тайны, но ничего этого не получится.
Демельза хмуро скрестила руки на груди.
– Всё равно я не понимаю, почему твой папа так о тебе тревожится. Ты действительно настолько болен? Мне кажется, что ты вполне нормальный.
– Я и чувствую себя нормально бо́льшую часть времени, – ответил Перси. – Но сама знаешь, что такое папы! Так всё близко к сердцу принимают!
Демельза почувствовала, что в горле у неё встал ком размером с большущий леденец. Она вовсе не знала, что такое папы. Всё, что она помнила о своём отце, – это запах его куртки с восковой пропиткой, тепло его объятий и копну чёрных волос. Маму она тоже едва помнила – оба они погибли в автомобильной аварии незадолго до её четвёртого дня рождения.
Чувствуя подступающие слёзы, Демельза подхватила свой портфель на плечо и торопливо направилась к двери.
– Ладно, я тогда лучше пойду. Если хочешь, я завтра загляну ещё и расскажу, что у меня получится с ловушкой.
– Ага, пожалуйста! – отозвался Перси и улыбнулся. – А теперь, давай, беги, пока можешь. Фрейлен фон Винкль пострашнее любого плотоядного монстра, и лучше б тебе её не злить.
Глава 5
Академия Строгтон
Целой и невредимой выйдя из дома Перси, Демельза проехала через деревню и вскоре была перед гнетущим серым зданием академии Строгтон. Это была исполинская викторианская постройка с торчащими над крышей островерхими башенками и зловещими горгульями, надзирающими за забетонированной игровой площадкой внизу. Там не было ни растений, ни цветов, а зеленели разве что сорняки, пробивающиеся сквозь трещины в покрытии. Девиз школы «Делай всё, что в твоих силах, но этого будет мало» был выписан витыми железными буквами в арке над воротами, служа постоянным напоминанием о строгости школьного режима.
У Демельзы сердце заныло от страха, едва она вошла в ворота. И какой анекдотичный «акт непокорства» станет сегодня причиной её изгнания в карцер? Ношение носков не того оттенка серого? Слишком громкое моргание? Хорошо ещё, она не пансионерка – только подумать, чтобы оставаться тут каждую ночь! Да она лучше будет спать в одном из свинарников фермы «Счастливые копытца».
Когда прозвенел утренний звонок, она пробилась сквозь вереницу одетых в коричневую форму учеников и пошла по запутанным школьным коридорам. Шкафы со спортивными наградами стояли вдоль стен, сплошь увешанных почётными грамотами; портреты преподавателей лохматых лет следили за порядком, будто они по-прежнему числились в штате.
Демельза как раз подходила к своему классу, когда позади по коридору разнеслись знакомые голоса.
– Посмотрите-ка, а вот и штатное чудило академии Строгтон!
– Как поживаешь сегодня, Бздемельза?
Демельза обернулась навстречу двум идентичным близнецам, девочки вышагивали к ней со стороны отведённого под пансион крыла, как гротескный двухголовый монстр. Каждая сжимала в руках папку, обклеенную золотыми звёздами «за достижения»: одна была аккуратно надписана «Пенелопа Оттолина Смитте», другая – «Персефона Корделия Смитте». Девочки были так похожи, что если бы не крохотная родинка на щеке Пенелопы, можно было подумать, уж не двоится ли у вас в глазах. Позади стояла Миранда Чоудхури – личный телохранитель и мускульная сила в поддержку их интеллекта, чьё атлетическое телосложение подошло бы скорее борцу в греко-римском стиле, чем школьнице.
«Отсохни ископаемые окаменелости, – мысленно простонала Демельза. – С утра пораньше столкнуться с жоподовольными Смитте. Этого мне только не хватало…»
– А сегодня ты принесла какое-нибудь из своих восхитительных изобретений, чтобы показать всем, а, Демельза? – продолжала Персефона, подкатывая поближе. – Ты же знаешь, как нам всем понравилась твоя презентация Голубеходной газонокосилки! НИКАК.
Она мерзко захихикала, и тут вступила Пенелопа и, отведя плечи назад, во всеуслышание провозгласила:
– О, ты, я вижу, опять не почистила туфли. Это уже второй раз за неделю, если я не ошибаюсь. Интересно, что на это скажет мадам Кардинал, хм?
Демельза уронила портфель на пол и подошла к девчонке.
– Ну, я уверена, ты непременно сообщишь ей об этом. Я знаю, ты только и рада побыть мерзкой маленькой ябедой!
Тёмные глаза Миранды округлились, и Демельза была уверена, что увидела, как в её губах притаилась улыбка.
– Могу тебе сообщить, что правильно говорить «дежурная по коридору», Демельза, – сказала Пенелопа. – Возможно, если бы ты не была такой чудной, и тебе тоже доверили бы важный титул. Не думаю, что «я в классе дурочка» считается.
Пенелопа захихикала, а Демельза почувствовала, как руки у неё в карманах сами собой сжались в кулаки.
– Ты за это заплатишь! – прошипела она и была уже готова броситься в бой, когда из класса вышла мадам Кардинал.
– Руки на инспекцию! – отрезала она, прищёлкнув в воздухе костлявыми пальцами. – Поживее, я не собираюсь ждать весь день. Упущенное время – это упущенная возможность научиться чему-то новому!
Все дети в коридоре тотчас вытянулись в струнку, и в наступившей полнейшей тишине мадам Кардинал приступила к скрупулёзному изучению абсолютно каждой пары ладоней.
Демельза с ужасом наблюдала за директрисой. Мадам взяла бразды правления лишь в прошлом году, но быстро последовала стопами своих авторитарных предшественников, держа себя строже любого сержанта. Она была невероятно высокой и невероятно тощей, ворот её серого платья был туго застёгнут под самым подбородком. Если не считать пары сиреневых вен на щеках, кожа у неё была бледной, как тело сырой устрицы, а нос заострённый, как вороний клюв. Но, пожалуй, самой яркой чертой её внешности была чёрная повязка, закрывавшая правый глаз. По слухам, она потеряла его, когда работала надзирательницей в тюрьме, но единственный ученик, которому хватило храбрости напрямик спросить об этом, в академии Строгтон больше не появился.
– Очень хорошо, Пенелопа, очень хорошо, Персефона, – сказала мадам Кардинал, поглядев на изящные, с ухоженными ноготками ручки близняшек. – Обрезанные и вычищенные ногти – именно то, что мне хочется видеть в обители знаний. Вот