Блэк водил недорогую японскую машину. Бэт ожидала увидеть большую иномарку представительского класса, как было принято у мужчин-детективов, и зауважала Блэка чуть сильнее за то, что ему не было дела до марки автомобиля. Возможно, она хваталась за соломинку и отчаянно искала повод проникнуться симпатией к своему грубоватому партнеру.

– Куда мы…

– А как по-вашему? – перебил он.

– Я хотела спросить, куда мы заедем в первую очередь. Понятно, что нам нужно в Коллемби, но сначала к детективу Фрейзеру или к родителям девушки?

– Я бы первым делом поговорил с детективом Фрейзером, пока тот не уехал. Человек собрался на пенсию. Вряд ли ему понравится, если я то и дело буду донимать его вопросами. Скорее всего, мыслями он уже на поле для гольфа.

– Ладно, – буркнула Бэт и выжидающе уставилась на Блэка.

– Что?

– Вы сказали «я». Не мы, – напомнила Бэт. – Вот я и жду, когда вы объясните, что делать мне, пока вы беседуете с Фрейзером.

– Так будет быстрее всего, – ответил он. – Фрейзер изложит подробности мне, потом я перескажу их вам. А вам следует поехать к родителям девушки.

«Прекрасно, – подумала Бэт, – значит, именно мне придется сообщить, что детектив, который расследовал исчезновение их дочери, отказался от дела и нам придется начать все сначала». По крайней мере, он не пытался убедить ее, что это более легкое задание.

– Для начала познакомьтесь с делом, – продолжал Блэк. – Чем быстрее вы ухватите суть, тем лучше. И посмотрим, что вам удастся разузнать об Элис от родных. Встретимся, когда закончите.

Они проехали еще не менее трех миль, но больше он не произнес ни слова. Бэт воспользовалась тишиной, чтобы прочитать содержимое тоненькой пластиковой папки, где излагались данные об Элис и ее семье. Но молчание действовало ей на нервы.

– Что имел в виду Эверли, когда сказал, что вы становитесь главой патруля?

– Это армейский термин, – пояснил он. – Означает главного в патруле, того, кто ведет остальных по вражеской территории и потому наиболее уязвим и может первым получить пулю. Старший детектив любит иногда употреблять военный жаргон.

– Для чего?

– Возможно, так он кажется себе большим мачо. Возможно, считает, что я буду сильнее уважать его, потому что служил в армии.

Не это ли Энн Хадсон имела в виду под фразой, что Лукас Блэк кого-то убил? Он был солдатом, так что, возможно, и застрелил кого-то в Ираке или Афганистане. Бэт почувствовала себя немного глупо, поскольку объяснение лежало на поверхности.

– А возможно, ему просто нравится звук собственного голоса. – Блэк пожал плечами, словно все это не имело ни малейшего значения.

– Не слишком вы его любите, да?

– Мое отношение к нему совершенно не важно. Он старший детектив-инспектор.

– Должно быть, он сделал что-то правильное, чтобы добиться такой должности.

– У него степень в криминологии, о чем он любит упоминать. Часто. Одна из газет окрестила его мыслящим полицейским. Он сделал вид, что смущен таким определением, но, полагаю, втайне был очень польщен. Он крайне озабочен своим публичным имиджем и невероятно обозлится на всякого, кто попытается его дискредитировать. Хочет однажды стать главным констеблем, так что упаси бог каждого, кто встанет на его пути. Включая нас.

– В смысле нам нужно делать, что он говорит? – Это был искренний вопрос. Ей не всегда удавалось интерпретировать его ответы.

– В смысле нам нужно слушать, что он скажет, а потом использовать всю нашу осмотрительность и инициативу, чтобы раскрыть дело. Вряд ли мы получим от Эверли дельный совет. Он уже много лет никого не арестовывал. Относитесь к нему как к политику и постарайтесь не выводить его из себя, потому что в его власти играючи перевести нас в какой-нибудь Богом забытый уголок нортумбрийской полиции, из которого мы вряд ли когда-нибудь выберемся. Ясно?

– Да, – кивнула она.

– Хорошо.

– Так вы знаете этот город? – спросила она, намеренно сменив тему.

– Коллемби? Конечно.

– А я нет, – призналась Бэт и, поскольку он не понял намека, добавила: – Не могли бы вы немного рассказать о нем? Пожалуйста. Если не трудно.

– Особенно рассказывать нечего, – отмахнулся он, и на секунду Бэт показалось, что больше она ничего не услышит. – Типичный маленький нортумбрийский городок с населением примерно в десять тысяч. Известен своим шурфом. Это угольная шахта.

– Я знаю, что такое шурф.

– Еще там есть железнодорожная станция, но давно нет путей, – продолжал он отрывисто. – Несколько пабов, магазинов и библиотека. Рынок по пятницам. Вот и все. Это не туристическое место вроде Сихаузеса или Тайнмута. Никто не ездит в Коллемби без особой необходимости.

Он щелкнул по индикатору и стал поворачивать.

– Вот и приехали.

Машина свернула влево и начала взбираться на крутой холм по извилистой дороге, которая привела их в центр Коллемби. Бэт оглядела здания, включая мэрию с большим военным мемориалом из белого камня и рыночную площадь, служившую парковкой в обычные дни, когда, как сегодня, не было рынка.

Она заметила также крошечную библиотеку, чудом выжившую, клуб для работяг, несколько пабов и ряд магазинчиков. Когда они вышли из машины, ее внимание привлек один паб, стоявший почти напротив мэрии. Вернее, не сам паб, а ржавая вывеска, болтавшаяся на ветру и надсадно скрипевшая.

– «Черный жеребец»? – удивилась она.

– Раньше здесь неподалеку был другой паб, «Белая лошадь». Много лет назад кто-то открыл прямо напротив новый паб и назвал его «Черным жеребцом».

– Зачем?

– Понятия не имею. Может, чтобы покончить с владельцем «Белой лошади». Так или иначе, пабы оставались злейшими конкурентами больше полувека, пока «Белая лошадь» не разорилась и не закрылась навсегда.

– Оставив «Черного жеребца» в победителях.

– Да, если не считать того, что никто в Коллемби так его не называет.

– Как же его называют?

– «Грязный осел».

Он показал на боковую улочку, отходившую от рыночной площади.

– Идите туда, сверните вправо в конце Нил-стрит, пройдите немного