– Не смей опять все портить! Лучше обними меня, хотя нет. – Он замер, а я затихла и еле слышно прошептала. – Поцелуй меня.

– И он поцеловал. Перевернул мое затекшее тело на спину, провел рукой по щеке, скользнул пальцами по губам нависая надо мной. В его темных омутах блестела похоть и мне это нравилось. Он еле касаясь своими губами коснулся моих, щекоча своей небритостью и отстранился. Я не сдержала разочарованного стона. Он улыбнулся, счастливо и победно. И снова поцеловал. Но теперь страстно, долго и томительно. Его поцелуй разжигал пожар во мне. Руки тонули в его волосах, а тело горело под тяжесттью его и требовало продолжения. Я чувствовала его. Я полностью обнажена, он лишь до пояса, как и в прошлый раз, оголен только сверху. Но его походные брюки, совсем не скрывали его желания. Он похудел, сильно. Его ключицы выпирали, как и кости таза, он словно обтянутый кожей, полуживой, полумертвый. Я еще не видела себя, но он. Он выглядел словно не ел со дня нашей последней встречи. Тяжело и часто дыша он опять первым прервал наш поцелуй и отстранился. И опять я разочаровано застонал, а он наградил меня счастливой, победной улыбкой.

– Ты слишком слаба. Очень слаба. Тебе стоит избегать резких нагрузок. Я не целитель, но твое состояние…

Он говорил, а я, я слышала, но не желала его слушать. Я нашла пуговицы, которые все еще держали его штаны. И непослушными пальцами боролась с ними, пыхтя и страдая, потому что проигрывала. И опять эта победная улыбка, этот взгляд полный страсти. Страстный поцелуй отвлек меня и руки сами поднялись выше, обнимая и гладя его спину. Но зря я поверила. Это был лишь отвлекающий маневр. Он перекатился на постели и подхватив меня на руки опять понес меня мыть и натирать. Только в этот раз я не была безвольной куклой. Я гладила и ласкала, изучала его тело своими руками, каждый раз как могла дотянуться. Его массаж и натирания, постепенно перешли в ласки. И в итоге он сдался моему напору и нашей страсти. Его руки блуждали по мне лаская и поглаживая. Губы целовали везде, он покусывал и целовал срывая стоны. Он сам справился с пуговицами на штанах.

– Мне надо помыться. Просто помыться. Подожди. Потерпи.

Ждать и терпеть я не стала.

– Что ты творишь со мной, Катарина?

– Просто люблю. Люблю тебя Алекс, люблю.

Из постели мы выбрались к ужину. И то, Алекс заставил. Первым нас встретил ожидающий целитель. Он осмотрел меня, Алекса. Выписал зелья, полноценное питание и отдых обоим и мази с массажем мне.

– Не переутомляйтесь. И леди Катарина, вам надо постепенно наращивать нагрузки и расхаживаться.

Три дня неведенья и блаженства. Завтраки и обеды в постели. Массажи, переходящие в ласки. Лишь обязательная вечерняя прогулка, прописанная целителем, под строгим надзором сына и Алекса, заставляли нас выходить наружу и ужинать в общей столовой со всеми. Три дня абсолютного счастья.

Первыми нарушили наш мир и покой моя сестра с мужем и детьми. Она, как и ее муж, воротили нос на все и недовольно фыркали. На моих учеников за общим столом. На мой внешний вид. На воспитание моего сына и тем более на моего избранника. Вот так, пришла мириться, а в итоге фыркала на все и всех только зля меня. Одна радость, ее дети постоянно получали по рукам и губам столовыми приборами. На прощанье она шепнула обняв меня:

– Завязывай любоваться с юнцом. Ты Вильямс, а это многое значит.

Сначала я опешила. И лишь звук, закрывшийся двери привел меня в чувства, я схватила первый попавшийся горшок с цветами и запустила в эту самую дверь. Честно жалея, что она уже закрылась спрятав за собой, от праведного гнева, мою сестру.

На следующий день незваными гостями, все под тем же предлогом – беспокойство, к обеду прибыли мои матушка и братец. Они не фыркали, нет. Младший брат холодно и сдержано, словно отбывал провинность, молчаливо отобедал с нами. А матушка, она постоянно щебетала и поучала. Большую часть ее речи я просто пропускала мимо ушей. Лишь, когда ее щебетания коснулись моей школы я осадила ее. На что она притворно ужаснулась.

– Милая, тебе надо думать о скором браке и детях. А заботу о школе надо передать кому-то, более опытному. Лучше мужчине. Дисциплина детям не помешает.

Это было большой ошибкой. Поверить, что эти люди, которых я считаю до сих пор своей семьей, приняли Алекса и смирились с моим выбором. Я искренне думала, что брак о котором она говорит это наш брак, мой с Алексом. На следующий день я вышла на работу, в свою школу. Виторг вернулся к учебе. Ему простили, пропуски из-за моего похищения. Ученики ушли в школу со мной. Вернувшись к ужину я не застала дома Алекса. К полуночи проверила шкафы. Его вещей не было. Даже моей рубашки, той, что осталась с праздника весны. Я не спала до самого утра, а на рассвете сорвалась в академию к сыну. Виторг выслушал мой сбивчивый рассказ, но ничем мне не помог. Он не знал, что произошло и куда делся Алекс. На выходных мы отправились в родной город Алекса. В этот раз жители были приветливы и радушны. А стражи нам с удовольствием поведали, как местный герой Алекс, внедрился в банду, что мы чуть не сорвали и очистил город от преступности. Потом пропал на несколько месяцев. И вот вернулся на прошлой недели, забрал своих маму и сестру и уехал, на всегда. Кто-то говорил в столицу. Кто-то наоборот, что в провинцию, подальше от столицы.

– Где он, Виторг? Если бы он уехал за своими родными, он не забирал бы все вещи. И мы могли бы поехать вместе. Он же не оставил ничего, совсем. Неужели и он тоже бросил меня. Даже не объяснился. Просто ушел, молча…

Сердце замирало от этих мыслей и на душе разливался холод, леденящий, убивающий холод.

– Мама, о чем ты? Ты хоть представляешь через что он прошел ради тебя, для тебя?

Виторг резко одернул меня и встряхнул, жестко, до боли схватив за лечи. Не достигнув желаемого результата он создал портал и перенес нас домой, в кабинет.

– Сядь. Сядь и выслушай меня. В тот день когда тебя похитил Седой, Алекс получил ультиматум. Или он подчиняется своему отчиму, Седому, и становиться его правой рукой и приемником. Или тебя пустят по кругу предварительно одурманив, так, чтобы ты сама просилась обслужить его дружков ради новой дозы. В тот же день Алекс нашел меня у гвардейцев. Я искал у них