– Не знаю, так ли это, – возразила я. Мне понравилась определенность, с какой он говорил о «людях в целом». За его внешней сдержанностью таилась глубокая убежденность.

Когда стало ясно, что их команда собирается уходить, я подумала, не попросить ли его телефон. По крайней мере, можно было дать ему свой номер. Я отчаянно хотела попросить у него телефон, но просто не могла. Ни к чему, чтобы он считал себя обязанным позвонить мне. Хотя, конечно, мне хотелось, чтобы он захотел мне позвонить. Очень хотелось. И все же я решила, что рано или поздно мы с ним встретимся. Мы живем в университетском городке, а не в большом городе. Где-нибудь мы обязательно столкнемся. Как оказалось, ждать удобного случая мне не пришлось.

Должно быть, он сунул записку ко мне в сумочку, когда прощался. Придя домой, я нашла ее:

«Будь у меня твой телефон, мы могли бы поговорить, и я рассказал бы тебе что-нибудь забавное».

Внизу он приписал свой номер.

Перед тем как лечь спать, я посмотрела в словаре, что такое «крестословец». Я рассмеялась и поверила ему.

– И все-таки я не понимаю. Как нечто подобное могло случиться?

– Мы все в шоке.

– Здесь еще ни разу не происходило ничего столь же ужасного…

– Да, такого – нет.

– За все годы, что я здесь работаю…

– Да уж, это точно.

– Я вчера так и не заснул. Глаз не сомкнул.

– Я тоже. Никак не мог успокоиться. И аппетита не было. Видел бы ты мою жену, когда я ей сказал. Мне показалось, ее вот-вот стошнит.

– Кстати, как он это осуществил, с чего вдруг? Такие вещи не делаются случайно, по наитию. Это просто невозможно.

– Просто жуть что такое. Жутко и страшно…

– Значит, ты был с ним знаком? Вы с ним дружили?..

– Нет, нет. Не дружили. Мне кажется, друзей у него вообще не было. Он был одиночкой. Одиноким по натуре. Замыкался в себе. Был нелюдимым. Кто-то знал его чуть лучше, чем остальные. Но… ты ведь понимаешь.

– Безумие какое-то. Как будто не на самом деле.

– Да, это ужасно, но, к сожалению, все произошло на самом деле.

– Как дорога?

– Неплохо, – говорит он. – Немного скользко.

– Хорошо, что снега нет.

– Будем надеяться, он не пойдет.

– Похоже, сейчас холодно.

Ни одного из нас по отдельности не назовешь ярким. Это важно отметить. И кажется, что мы совсем не сочетаемся – Джейк долговязый, а я низкорослая. Когда я одна в толпе людей, меня будто сжимает, меня трудно заметить. Джейк, несмотря на свой рост, тоже не выделяется в толпе. Зато, когда мы вместе, я замечаю, что на нас смотрят. Не на него или на меня, а на нас. По отдельности я сливаюсь с пейзажем. И он тоже. А вместе, как пара, мы выделяемся.

После нашего знакомства в пабе прошло всего шесть дней, а мы успели три раза пообедать вместе, два раза погулять, выпить кофе и посмотреть кино. Мы все время разговаривали. Сближались. Дважды после того, как Джейк видел меня голой, он говорил, что я напоминаю ему – как он подчеркнул, в хорошем смысле – молодую Уму Турман, так сказать, «компактную» Уму Турман. Он звал меня «компактной». Именно так. Его словечко.

Он никогда не называл меня привлекательной, но я не в обиде. Что неплохо. Он называл меня хорошенькой, а пару раз сказал «красавица» – типично по-мужски. Однажды он назвал меня «целительной». Раньше я ни от кого ничего подобного не слышала. Он сказал так сразу после того, как мы с ним занимались петтингом.

Я думала, что мы с ним будем обниматься, но, когда это произошло, все началось спонтанно. Мы просто начали обниматься на моем диване после ужина. Я приготовила суп. На десерт распили бутылку джина. Передавали ее друг другу и пили прямо из горла, как школьники, которые пьют для храбрости перед танцами. Тогда дело зашло дальше, чем прежде, когда мы просто обнимались. Выпив пол бутылки, мы легли в постель. Он снял с меня майку, а я расстегнула на нем брюки. Он позволил мне делать все, что я хотела.

Он все повторял: «Целуй меня, целуй меня». Даже если я останавливалась всего на три секунды, он снова и снова просил: «Целуй меня». А кроме этого, ничего не говорил. Свет был выключен, и я почти не слышала его дыхания. Я не очень хорошо его видела.

– Давай руками, – сказал он. – Только руками.

Я думала, мы займемся сексом. Я не знала, что ответить. И согласилась. Раньше я никогда так не делала. Когда мы закончили, он упал на меня, и какое-то время мы лежали с закрытыми глазами, тяжело дыша. Потом он скатился с меня и вздохнул.

Не знаю, сколько прошло времени, но в конце концов Джейк встал и пошел в ванную. Я лежала, наблюдая за ним, глядя ему вслед. Потом он включил воду. Спустил воду в туалете. Он пробыл в ванной довольно долго. Я смотрела на пальцы ног, шевелила ими.

Тогда я подумала, что надо рассказать ему об Абоненте. И все же не рассказала. Не смогла. Я хотела об этом забыть. Мне казалось: если я расскажу, все будет выглядеть серьезнее, чем мне хочется. Тогда я действительно чуть не рассказала ему.

Я лежала одна и вдруг кое-что вспомнила. Когда я была маленькой, лет шести или семи, как-то ночью я проснулась и увидела у себя за окном мужчину. Я давно не вспоминала тот случай. Я нечасто говорю или даже думаю о нем. Воспоминание выцвело, стало расплывчатым. Но те части, которые все же воскресают в памяти, я помню четко и ясно. Такое не расскажешь на званом ужине. Что обо мне подумают? Я и сама не знаю, что обо всем этом думать. Не знаю, почему мне вдруг все вспомнилось в тот вечер.

Откуда мы знаем, что кто-то или что-то нам угрожает? Что намекает на нечистые намерения? Чутье всегда побеждает разум. Ночью, когда я просыпаюсь одна, то давнее воспоминание по-прежнему приводит меня в ужас. И чем старше я становлюсь, тем больше оно меня пугает. С каждым новым разом, когда воспоминание воскресает в памяти, оно кажется все более зловещим. Может быть, всякий раз, когда я об этом вспоминаю, я невольно наделяю его все более зловещими чертами? Не знаю.

Тогда я проснулась среди ночи – вдруг, без всякой причины. Не из-за того, что мне захотелось в туалет. В моей комнате было очень тихо. Просыпалась я не постепенно, а сразу, резко, что для меня необычно. Мне всегда требуется несколько секунд или даже минут для того, чтобы полностью прийти в себя. А в тот раз я проснулась как от толчка.

Я лежала на спине, что тоже было необычным.