С хвостовой части поезда подошел полицейский. Под его ногами хрустел щебень.
— Ее привязали к стулу, — сообщил он, показав правой рукой на другое запястье. — Здесь и за лодыжки.
При этой новости Хулия встрепенулась. Это все меняло. О самоубийстве можно забыть.
— Убийство, — пробормотала она сквозь зубы и перевела взгляд на напарника.
Рауль фотографировал поезд. Со своего места Хулия не видела переднюю часть, но ей нетрудно было представить кровавое пятно.
— Я не смог затормозить, — рыдал машинист.
— Где она? — спросила Хулия у полицейского, который принес новости.
— Там, метрах в восьмистах. Тело уцелело.
Бросив на него укоризненный взгляд за бестактность, Хулия повернулась к машинисту и сказала:
— Мы поймаем того, кто сотворил это с вашей женой.
— Я не смог затормозить вовремя. Не смог, — бормотал машинист.
— Пожалуйста, отправляйтесь с ними, — умоляла его Хулия, указывая на сотрудников «Скорой помощи». Рядом с ними прохаживались единственные семь пассажиров поезда, они заметно нервничали. Двое полицейских и несколько санитаров руководили эвакуацией. — Они позаботятся о вас. Мы побеседуем с вами, когда вам станет лучше.
Хулия подошла к месту аварии и набрала номер полицейского управления. Нужно предупредить Сильвию — психолога, которая обычно их сопровождала, и проинформировать семьи, чтобы она смогла поехать в больницу.
— Что, если это не ее муж? — отметил Рауль, приблизившись к ней.
Хулия понимала, что он имел в виду. Она тоже думала об этом. Из-за шока от столкновения человек мог не разглядеть лица жертвы и представить на ее месте кого-то близкого. Возможно, это именно та ситуация. Но едва ли это что-то меняло. Кто-то хладнокровно убил женщину на железнодорожных путях.
— Мы скоро узнаем, — вздохнула Хулия, представляя, как все было. Грохот приближающегося поезда, дрожь путей, ощущение, что ты связана по рукам и ногам, и беспомощное ожидание, пока этот железный зверь не сметет тебя на своем пути. — Это был настоящий кошмар для женщины.
— Для Наталии, — уточнил Рауль, припоминая слова машиниста.
— Скоро узнаем, она ли это. — Хулия помахала рукой патрульному, охраняющему труп.
— Тело уцелело, — сказал он им вместо приветствия.
— Да, нам уже сказали, — перебила его Хулия, склонившись над трупом. При столкновении стул развалился на несколько частей, но тело жертвы избежало этой участи, хотя последствия аварии очевидно прослеживались на ее лице и других частях тела.
— Повезло, — сказал Рауль.
Хулия нахмурила брови: в правой руке жертва сжимала цветок. Пара лепестков облетела, но его нельзя не узнать. Это был тюльпан. Красивый красный тюльпан, который почти слился с кровью, залившей джинсовую куртку убитой.
— Как странно, — пробормотала Хулия. — Она сжимала цветок с такой силой, что он даже при аварии не выпал из руки.
Дождавшись, пока Рауль сфотографирует тюльпан, Хулия потянула цветок за стебель. Необходимо упаковать его. Возможно, это улика.
— Приклеен. Проклятье, вот почему он не выпал… Его приклеили к ладони! — Она никогда не видела ничего подобного. Дрожь пробежала по всему телу. Придя в себя, она провела рукой по волосам жертвы, будто пытаясь вернуть ей тот вид, который был у нее до того, как ее жестоко лишили жизни. — Что они с тобой сделали? Кто привел тебя сюда? — Она отрицательно качнула головой. Убитая уже не ответит.
Хулия вздохнула. Всего несколько часов назад она каталась на серфе по волнам в Мундаке и представить не могла, что этот день закончится так трагически.
— Судмедэксперт уже здесь, — сообщил Рауль.
Хулия не ответила. Она шагала вдоль путей в поисках места аварии. Между рельсов, там, где поставили стул, валялся красный лепесток. Нужно забрать его в качестве улики.
— Что это там? — спросила она внезапно. К одному из столбов контактной сети простой клейкой лентой было примотано что-то золотое.
Подойдя ближе, она увидела уменьшенную копию себя. Обнаружение собственной гримасы на экране мобильного телефона озадачило ее. Сигнал записи был включен.
— Какого черта…?
— Сумочка у меня, — сообщил Рауль, приближаясь к ней. — Что это? Что там делает телефон?
Хулия его даже не слушала. Она в ужасе уставилась на экран устройства.
Из оцепенения ее вывела знакомая мелодия — зазвонил мобильный. Хулия механически достала его из кармана и приложила к уху.
— Что случилось?
— У нас есть новости. — Это из полицейского управления. — Преступление транслировалось в прямом эфире на «Фейсбуке». Вся Герника шокирована.
Хулия медленно кивнула. Она потянулась рукой к кнопке, чтобы остановить трансляцию. Затем сняла клейкую ленту и положила телефон в пакет для улик. Она никогда не видела ничего подобного. Тюльпан, стул на середине путей, трансляция… Все это выглядело зловеще.
Рауль показал ей удостоверение личности.
— Похоже, это и в самом деле жена машиниста… Наталия Эчано, — прочел он вслух. — Шестьдесят первого года рождения. Ей пятьдесят семь лет.
Хулия бросила взгляд. Фотография казалась смутно знакомой.
— Наталия Эчано, — задумчиво повторила она. Где-то она уже слышала это имя. — Черт, ну конечно, это же та самая, с радио…
— Ого! С «Радио Герника»!
Наталия Эчано — не кто-то там. Она знаменитая журналистка, ведущая утренней программы — самой рейтинговой в Гернике и ее окрестностях. Хулия фыркнула. Пресса будет следить за каждым их шагом и то и дело спрашивать, как продвигается расследование. Это будет непросто.
— Отстой! — воскликнула она, шлепнув себя по лбу. Еще одна деталь, которая все усложнит. Во много раз.
3
Суббота, 20 октября 2018
Один оборот ключа — и дверь открылась. Ане недовольно фыркнула. Это означало одно — брат дома. Андони переехал сюда всего две недели назад, но кажется, будто с тех пор прошло уже много лет. До его приезда эта квартира с видом на площадь, которая вела от Пасай-Сан-Хуан к морю, была лучшим местом в мире.
— Спокойно, — сказала она себе.
После пяти лет жизни в одиночестве нелегко делить квартиру с кем-то. И хуже всего то, что она сама настояла на его переезде, узнав о постоянных ссорах брата с матерью.
Теперь она, конечно, жалела об этом.
Это непросто — когда возвращаешься усталой из полицейского управления, а дома на всю громкостью включен телевизор, где крутят очередной сериал от «Нетфликс»: Андони смотрит их запоем. И как это у него получается не выходить из дома целыми днями, проглатывать серию за серией и безостановочно курить? Он даже не может открыть окно, чтобы проветрить комнату от табачного дыма… Это если он курит табак, но если кошелек позволяет, он злоупотребляет косяками.
Сестеро тоже была молодой. Черт возьми, она все еще молода, и да, ей доводилось курить не только табак, но она, по крайней мере, делала это на балконе, чтобы не мешать тем, кто живет с ней под одной крышей.
Она попыталась успокоиться, чтобы не скандалить, но стоило ей открыть дверь, как в лицо ударило облако дыма.
— Я вернулась, — крикнула она, прикусив язык, чтобы не сказать лишнего с самого порога.
— Как на работе? Слушай, тут пришли Ибай и Ману. Мы закажем пиццу на ужин. Если хочешь… — раздался голос брата из гостиной.
Сестеро поморщилась,