Лосев поднялся с кресла, подошёл к пульту «Молибдена7» и оглянулся оттуда на Зименко. Положил руку на кресло оператора поста, постоял немного. Потом, с задумчивым видом, возвратился на своё привычное место.
– Олегыч, я не говорю, что ты за жизнь испугался. Все хотят сохраниться – и ты, и я. И за людей мы оба должны думать. Дело не в боязни за собственную шкуру. Просто я уверен, что так нас скорее накроют, если мы вообще успеем огрызнуться. Вклиниваться в их строй очень уж рискованно. Мы вынуждены будем слишком долго находиться в поле зрения противолодочных средств сразу двух группировок. Нам надо приблизиться ровно настолько, чтобы определить курс авиагруппы, после этого отдалиться и попытаться выйти ей наперерез, в позицию засады. Ударим с фронта, сделаем манёвр, показывая, что идём к своему берегу, а сами – возьмём курс на вражескую базу. Они, скорее всего, не знают, что у нас на борту есть спецбоеприпасы. Понимаешь?
– Да.
– И ещё. Мы не знаем достоверно, обнаружили нас или нет. Может, обнаружили, но пока нет средств, чтобы достать, и нет достаточного сближения. Допустим, нас обнаружила не подлодка… та давно атаковала бы. Если война – американцы нас должны топить сразу после обнаружения. Они уже идут с готовностью торпедных аппаратов к «пли». «Свой-чужой»… и «пли»! А, допустим, нас обнаруживает подводный робот, или корабль гидроакустической разведки, или глубинный автономный буй. Робот или буёк после нашего прохода мимо всплывают, подают сигнал, корабль ГАР8 подаёт сигнал сразу… что происходит? Нам навстречу посылается подлодка или противолодочник. Могут даже робота пустить с торпедой, который даст запрос «свой-чужой», а потом бухнет. Откуда пойдёт к нам перехватчик? Он пойдёт из авианесущей группировки. Они выставят линейный барьер и будут ждать. Даже наш курс более-менее точно рассчитают, и точку рандеву. Понимаешь? На всякий случай они и с Гавайев к нам перехватчиков отправят, но тем сколько идти? До тех далеко. И тут да… пройти мимо них незамеченными шансов у нас мало. Но мы хотя бы нанесём удар по авианосцу, а потом… Будем надеяться на удачу. Я думаю, если мы попытаемся вклиниться в их линию, то нас засекут так быстро, что мы не успеем ничего сделать. Я даже сомневаюсь, надо ли нам ждать связи со спутником? Может, лучше … (долбануть) по ним сходу?
Старший помощник молчал, понимая, что вопрос командира не требует ответа. Шумела аппаратура, шли доклады из отсеков, с равными интервалами попискивали какие-то зуммеры. Спустя несколько секунд Зименко произнёс:
– И всё-таки, товарищ командир, я остаюсь при своём мнении. Мы можем предполагать, обнаружили нас или нет, но если не обнаружили, то мы можем нанести удар с большей неожиданностью и по большему количеству целей.
– Возможно, но…
В это мгновение поступил доклад от связистов:
– Время ожидания сигнала на сверхдлинных волнах истекло. Сигнала нет. Команды «Отбой боевой тревоги» не поступало.
Лосев поднял глаза на Зименко и сказал:
– Я тебя выслушал, Олегыч. Но действовать будем по моему плану. Надо его детально проработать. Мы в любом случае возьмём курс на ближайшую авиагруппу, поэтому твой план атаки, считаю, целесообразно оставить в качестве запасного.
Прошло двадцать четыре минуты от начала всплытия, лодка достигла отметки тридцать метров и проводились мероприятия, стандартные при достижении безопасной глубины. Связисты отрапортовали: до первого временного окна связи с военным спутником осталось семь-восемь минут. По данным БЧ-1 расстояние до противника составляло триста шестьдесят миль. Лосев отдал приказ связистам на подготовку к использованию средств спутниковой связи, а также на смену кодов в системах опознавания «Пароль». Новые запросные коды были на флешке из секретного пакета.
Сверили часы, подняли радиоантенну для связи с орбитальными аппаратами. Антенна была новая, очень чувствительная. При ясной погоде на данной глубине в отведённое временное окно она уверенно принимала до двенадцати передач, идущих с интервалом в минуту.
В этот раз на волне ожидания царила мёртвая тишина.
До открытия окна связи со следующим спутником оставалось примерно двадцать минут. Лосев решил всплыть на перископную глубину. Пошла команда «прослушать горизонт» – последовал рапорт. Лодка начала отклоняться от прежнего курса на семьдесят три градуса. Всплытие под перископ в дневное время, да ещё в радиусе действия палубной авиации ближайшей ударной группировки было шагом опасным, но командир рискнул. В пользу его решения говорило то, что по данным метеопрогноза в этом районе стоит штормовая погода, и акустики подтверждали прогноз данными о высокой шумности водной поверхности.
Когда манёвр изменения курса был закончен, а цистерны вспомогательного балласта частично заполнены, командир объявил:
– По местам стоять к всплытию на перископную глубину.
Далее:
– Прослушать горизонт.
– Горизонт чист, – отрапортовал акустик.
– Товсь на быстрой! – отдал команду Лосев и его приказ повторил вахтенный поста электромеханической боевой части.
– Стоят на быстрой, – последовал доклад на ГКП.
– На малом ходу всплывать на глубину пятнадцать метров с дифферентом три градуса на корму, отсчёт глубины каждый метр.
Шли своей чередой рапорты и команды рулевых, звучал отсчёт. По мере приближения к поверхности боцман убавлял угол всплытия, лодка уменьшала ход. Наконец перископная глубина. Приказы и доклады продолжались: «Ход три узла на вспомогательных… Поднять штурманский перископ. Держать глубину пятнадцать метров… Горизонт визуально чист… От быстрой отойти… включить РЭС на „высокое“, провести регулировку и калибровку без излучения…»
Штормило сильно. Массивные волны чувствительно поднимали и опускали огромный корабль, кренили его.
Вновь подняли антенну спутниковой связи «Кора—2М», убранную на время всплытия под перископ. Также выдвинули антенны пеленгатора, средств связи и радиопротиводействия: «Аниса», «Радиана», «Бухты»…
От командира БЧ-4 Артём Шабалина поступил доклад:
– Товарищ командир, модули ГЛОНАСС работают с ошибками, модули GPS-НАВСТАР информацию не выдают.
Мгновение спустя прозвучал доклад младшего штурмана Георгия Пампиди:
– Подтверждаю: показания приборов космического позиционирования для расчётов не годятся.
Александр Иванович уточнил у Шабалина:
– ГЛОНАСС выдаёт ошибки, а GPS вообще ничего не выдаёт?
– Так точно. Товарищ командир, разрешите время, чтобы разобраться.
– Давай, Шабалин, разбирайся, только быстро. Доложишь через две минуты.
– Есть.
Лосев подошёл к перископу. Что-либо высмотреть было сложно: огромные волны съедали горизонт, дул сильный ветер, шёл дождь и над поверхностью клубился туман из брызг и схлопывающихся пузырьков пены. Похоже, корабль находился близко к центральной зоне урагана. Прибавили скорости. Шли минуты ожидания сигнала.
Шабалин докладывал:
– Товарищ командир, до нас доходят сигналы ГЛОНАСС только с двух спутников в южном полушарии, а этого мало для определения местоположения. А сейчас… вот только что… вообще только с одного спутника принимаем сигнал и он уходит за горизонт. GPS-сигнал мы получаем устойчивый, но он не дешифруется приёмником – похоже, хозяева изменили кодировку.
– Исправить можно?
– Нет. У нас не лаборатория Касперского, – Шабалин смутился, видимо поняв, что выходит за пределы субординации, робко кашлянул. – Нет, нет у нас такой возможности, и специалистов нет.
– Ясно. Ну, с определением местоположения пусть нас штурмана спасают. Нда… так они что, перепрограммировали свои спутники? Это же и все приёмники надо прошить по новой? Разве нет?
– Примерно. Вероятно, они сменили алгоритм кодирования для неавторизованных пользователей. Данные получаем, только они не читаемы. А их специальный канал военной связи наш приёмник декодировать не может в принципе.
– Да про военный канал понятно, – махнул рукой командир. – Ладно, Артём, я тебя понял. Как связь с «КА-14»?
– Готовы. По графику, предоставленному нам БЧ-1, сеанс откроется предположительно через пять минут.
– Докладывайте по мере изменения обстановки.
– Есть.
Открылось условное окно связи. И снова тишина. Одна за другой истекли минуты ожидания – сигнала не поступило. Был ли вообще спутник на орбите?
Лосев запросил у связистов:
– Что там у нас на очереди?
– Следующим идёт «СОН-2». До открытия сеанса примерно восемь минут.
– Настраивайтесь на приём передачи с него.
Лосев не очень верил, что сеанс состоится, но почему бы не попробовать, если ждать совсем не долго. Потом с чистой совестью можно уходить на глубину. И вот расчётное время связи наступило, однако ближний космос по-прежнему молчал. Прошли три минуты, пять, семь…
Окно ожидания закрылось. В отсеках умолкли разговоры, слышны были только доклады и репетовки. Атмосфера была гнетущей: все понимали, что случилась большая беда. Может быть, и война-то уже закончилась… мгновенный удар,