Через час Башка и Виталз были возле Жекиного дома. Башка сам от себя не ожидал такого жалобного тона.
– Жень, у меня родители ругаются. Спрашивают, где самокат. Верни, пожалуйста.
Жека оглядел обоих ребят.
– А деньги принесли?
Башке снова стало неприятно, мало того, что Жека не знал его по имени, он еще и отказывал ему в личности, ни разу не обратился к Башке напрямую, кроме фразы «дай самокат, не бойся, я один только раз скатнусь». Вот и сейчас, дело пришел урегулировать Башка, а Жека делал вид, что обращается к какой-то толпе, а не к нему персонально.
– Жек, деньги завтра будут. Точно.
– Начинается. Я же говорил, все так и будет. «Завтра», «послезавтра».
– Я обещаю, завтра тебе отдадут твою тыщу, меня просто реально родаки спалят, что самоката нет. Если я без него приду, они искать начнут, у тебя тоже проблемы будут.
– Ты меня проблемами не пугай. Давайте тогда чо-нибудь другое в залог.
Башка посмотрел на Виталза, ища поддержки. Виталз добродушно обратился к на голову выше его старшему товарищу.
– У меня есть пятихатка. Нормально?
Жека выдержал театральную паузу. Потом скуксился и сказал тоном человека, делающего великое одолжение:
– Ладно, давай сюда свою пятихатку.
Виталз достал из кармана шортов смятую купюру.
Вот так Башка получил свой самокат обратно.
Когда Жека привез самокат из дома, Башка оглядел его. Судя по засохшей грязи на шкурке и внутри стакана, на самокате катались. Башка прекрасно знал, как сложно отмывается грязь из этих мест. Впрочем, Жека вряд ли так уж старался бы скрыть следы. Башка продолжил свой внимательный осмотр. На задней части деки появилась небольшая, но все-таки новая царапина.
Башка ходил по двору и жаловался, жаловался и канючил. «У меня царапина, блин, на деке. Весь самокат грязный. Это капец. Царапина. На деке. Капец же». Когда все уже устали его слушать, он начал продавливать свою идею.
– Я что думаю. Половину суммы за битки заплатил Жеке я. Это значит, что я выкупил у него половину биток. Значит, и куш могу забрать в половину. Мне кажется, так будет справедливо.
– Башка, ты дурак? С какого огребона половину?
– А что? За амортизацию самоката.
– Ароматизация чего? Ты где такое услышал?
Башку задело слово «дурак» – в общем, абсолютно необидное в их среде.
– Вообще-то я Жеке могу рассказать, за сколько на самом деле вы продаете битки.
– «Вы» продаете? То есть ты уже с нами не продаешь?
В разговор, как пантера, впрыгнула язвительная Полоска Света.
– Ой-ой-ой, пожалуйста, Башка, не рассказывай. Хочешь, я на колени встану? Только не рассказывай.
– Хоть Интерполу расскажи, фуфел, – обозлился Стас.
– Сам ты фуфел.
– Фуфел ты!
Стас толкнул Башку в плечо, Башка толкнул его обратно.
– Убери руки, утырок!
– Сам убери руки.
Началась потасовка. Саня принялся разнимать ребят.
– Хорош! Стас, успокойся! Башка, ну хорош. Выключайте быкоко. Вы че, дебилы?
Парни успокоились, хотя на деле вряд ли кто-то собирался драться по-настоящему.
– Давайте, че. Забыли, проехали. Ты, по ходу, перегрелся, Башка. Самокат тебе вернули? Ну вот и отлично.
– Не вернули. Я за него пятьсот рублей заплатил.
– А тебя кто-то просил? Завтра забрал бы спокойно, и все.
– Ага, этот жиробас на нем целый день катался. На нем царапины!
– Вот с него и спрашивай за эти царапины. Мы-то при чем?
– При том, что вы меня заставили! А он мне за них чем заплатит? Своей жопой? Или со своей тысячи отсчитает? Вот и говорю, что возьму от общих денег за царапину. Мне причитается больше.
– Хорош, Башка, ну правда, замонал уже.
– Мы уже все решили: получим по четыреста рублей, остальное положим в общак, на еду. Все согласны.
– Все согласны, Башка. Кроме тебя.
Башка оглядел присутствующих. Волна жара поднялась от шеи, к щекам, ушам, лбу.
– Четыреста рублей? – повторил Башка. Он перестал слышать что-либо, кроме собственного голоса, как контуженный. Горячие слезы брызнули из глаз, от безысходности. Этим людям было невозможно что-либо объяснить. – Да я уже заплатил пятьсот, идиоты! – зарыдал Башка, развернулся и неудержимо зашагал к себе в подъезд.
Игорила все не приходил. Прошел день, и они отправились на его поиски. Их надежда на обогащение была обнаружена за столом возле входа в парк.
– Он, похоже, бухорылый, – предположил Рыжик Тома на основании очень уж странной, стекающей с лавочки, позы.
– Здорово, Игорек. Куда пропал?
Игорек навел на них фокус, обработал информацию в голове, узнал.
– Вас нет нигде, я че, должен по всему району за вами ходить?
В голосе Игорька была бессмысленная претензия, свойственная некоторым пьяным людям.
– Прости, Игорек. Конечно, не должен. Мы вроде во дворе почти всегда были.
– Может, отходили куда-то. Извини, Игорек.
Игорек фыркнул и уткнулся в землю. На земле никто не ползал и почти ничего не росло, но отчего-то Игорьку там было интересно.
– А ты что тут, рассос поймал? – добродушно и смело изменил фарватер беседы Стас.
– Так, отдыхаем малясика.
– Да ты не малясика. Ты втухаешь по полной! – задорно и звонко начал смеяться Стас. Игорила послушно поддержал его смехом.
– Что ни день, то пригар.
Казалось, это был хороший знак.
– Как там с битками? Подошли? – срезала углы Полоска Света.
– Че? – Игорек сморщил лоб, словно напрягал память, потом слишком старательно попытался артикулировать шипящие: – А вы как, ниче не знаете?
– О чем?
– Ну вы, блин, даете. Там это. Не получилось ничего с ними, короче. Жека потом разберется. У него все.
Выпивший, Игорек совсем не заикался. Друзья насторожились.
– При чем тут Жека?
– Ну, у него они. Его ж битки-то? Ну вот. У меня не получилось. Ему принес.
Ребята не поняли, откуда Игорьку известна связь битков и Жеки, но на всякий случай промолчали. Будь Игорек помладше, его бы, может, даже и набуцкали сгоряча, но довольно сложно предъявлять что-либо старшаку такого роста.
Во двор возвращались угрюмыми. Первым осенило Саню.
– Капец. Жека обо всем узнал. Точно. И подговорил Игорилу не покупать у нас битки.
– Напрямую купит у него, – вторым въехал Стас.
– Вот это обломище.
– Игорила – придурок самый настоящий.
– А может, правда на заводе не подошли?
– Ты тупой? Че он тогда не нам их отдал, а Жеке? Жека точно все узнал.
– И как мне теперь вернуть мои пятьсот рублей? – встревожился Башка. – Пацаны, ведь я ему даже не свои деньги дал.
Никто теперь не хотел попадаться Жеке на глаза. Если он узнал, за какую цену они хотели перепродать его битки, то это была безусловная подстава. Все, в общем, были не в настроении. Повернулся к Башке один только Саня.
– Знаешь, Башка, ты сам отчепорил, вот сам и разбирайся. Нам туда явно идти незачем.
Если даже Саня был так жесток, то что Башке мог ответить Стас? Может, даже хорошо, что он сидел и молчал.
Пятьсот