— Если вы их делаете так же, как ты сделал это, то, боюсь, их использовать опасно при всей высокой квалификации твоих родителей.

Ректор откашлялся, привлекая к себе внимание. Участвовать в студенческой перепалке он не собирался.

— Господин Шмаков, я подтверждаю мнение вашего преподавателя о вашей алхимической продукции. Она недопустимого уровня для нашей академии. Вам следует пересмотреть свое отношение к практическим занятиям, иначе вы рискуете не получить доступ к экзаменам. Практикум по алхимии — профильный предмет, поэтому никаких снисхождений в этом отношении не ждите. Я уже в курсе, что Эльвира Анатольевна проявила недопустимую мягкость по отношению к вам. И вижу, что вы не только не знаете базовых правил алхимической безопасности, но и базовые правила самой алхимии прошли мимо вас.

— У меня всегда все прекрасно получалось раньше, — заныл Шмаков. — Родители даже доверяли мне выполнять заказы.

— Так вот почему у ваших зелий такая репутация, — с насмешкой сказала Уфимцева.

— Прекрасная у нас репутация, — вскинулся Шмаков. — Поэтому мы — официальные поставщики князя, а в перспективе — и императора.

Бизунов совершенно неприлично заржал, наверное, представив, как Шмаковы пытаются дать взятку императрице, известной свей беспристрастностью. Я впервые задумался, почему Греков не жалуется князю на вопиюще низкое качество алхимии. Или то, что поставляют Шмаковы, не имеет стратегического значения, потому что основную массу необходимых зелий производят в княжеской лаборатории?

Шмаков посмотрел на Бизунова довольно зло, а когда увидел, что Фурсова взяла того под руку и что-то зашептала на ухо, вообще посмурнел. К Фурсовой он неровно дышал и подкатывал при каждом случае, который он считал удобным. Подкаты каждый раз проваливались, но он не унывал, уверенный в собственной неотразимости.

— Вернемся к вашей репутации, — прервал очередной обмен любезностями ректор. — Вы оторвали меня от дел, убеждая, что к вам относятся с предубеждением и мешают заниматься. Я присутствовал на сегодняшнем занятии и с уверенностью могу сказать: к вам относятся именно так, как вы этого заслуживаете. Начните учиться, и ваши зелья станут соответствовать требованиям академии.

Шмаков горделиво выпятил грудь.

— Мои зелья соответствуют княжеским требованиям. И если у меня не получается сделать нужное на занятиях, так это потому, что мне гадят недоброжелатели. Из зависти. Вот он.

Ожидаемо «вот он» оказался мной. Ректор прикрыл глаза, явно пытаясь взять себя в руки и не наорать на наглого студента, относящегося не к самой слабой семье.

— Господин Шмаков, ни я, ни другие лица не зафиксировали ни одного случая вмешательства в изготовление вашего зелья. Господину Песцову абсолютно незачем вам завидовать, потому что его успеваемость куда выше вашей, при этом он почему-то не бегает ни к декану, ни к ректору и не говорит, что к нему должны быть снисходительными, потому что он алхимик в первом поколении. Кстати, вот он — действительно талантливый алхимик, в отличие от вас. А вы умеете только скандалить и жаловаться. А ваши успехи на ниве алхимии не просто незначительны, их нет.

По мере выступления ректора Шмаков хватал ртом воздух, набираясь сил для новой тирады, а к окончанию речи так и застыл с приоткрытым ртом.

— Безрукий ты, Шмаков, — хихикнула Уфимцева, а Фурсова ее поддержала заливистым смехом, очень уж потешно выглядел оскорбленный в лучших чувствах одногруппник.

И это стало для того последней каплей. Он внезапно заорал, схватил мензурку с неудачным зельем и выплеснул прямо на Фурсову. Поскольку занятие было уже закончено, защитную одежду сняли все, кроме него, а в лаборатории оставались ради интереса узнать, чем же закончится шмаковское показательное выступление по изготовлению зелья экстракласса.

Жидкость попала девушке на лицо и начала прожигать кожу. Я никогда раньше не слышал чтобы человек так кричал. Даже не задумываясь, я отправил на нее заклинание-нейтрализатор.

Ректор орал и жал на кнопку вызова дежурного целителя, парни схватили Шмакова и держали за руки, Мацийовская бросилась к одногруппнице с вытащенной из сумки салфеткой, хотя протокол предполагал совсем другие действия.

— Только не открывай глаза, — твердила Уфимцева, хотя всем было понятно, что туда шмаковская жидкость тоже попала.

Не знаю, что там получилось у Шмакова вместо нужного зелья, но повреждения выглядели ужасающе: кожа прямо на глазах покрывалась уродливыми темными корками. Повреждение было совсем свежим, поэтому я не сомневался, что последствий не будет, потому что уже приступил к исцелению, отправив и обезболивание. Физические страдания у Фурсовой должны были прекратиться, но она все равно выла, не открывая глаз и не прикасаясь руками к лицу. В отличие от Уфимцевой, Фурсова точно помнила, что этого делать не надо.

Все вокруг суетились, поэтому никто не заметил ни что я отправил Волну Исцеления и Регенерацию, ни что я провел полную диагностику. Ни жизни, ни здоровью, ни внешности Фурсовой больше ничего не угрожало, и рыдала она сейчас не от боли, а от страха. И не только страха потерять зрение, но и страха потерять привлекательную внешность. Я вытащил из рюкзака зелье и всунул Уфимцевой в руку.

— Это зелье Регенерации, ей стоит его выпить немедленно.

Уфимцева кивнула и практически силком влила в рот одногруппницы содержимое склянки, приговаривая: «Это для твоей же пользы».

И примерно через минуту в лабораторию вбежала Грабина. Увидев, кто пострадал, она испуганно охнула и метнулась к соседке по жилью. Отправила сканирование, после чего успокоилась и спросила:

— Что случилось?

— На девушку было выплеснуто едкое алхимическое зелье, — ответил ректор.

— Угрозе жизни на данный момент нет, хотя чувствуется магическое вмешательство.

— Студент Песцов что-то магичил, — внезапно заявил ректор.

Какой-то он неприятно-наблюдательный…

— Я использовал заклинание-нейтрализатор на жидкость, которая попала на Марию, — ответил я. — Убрал повреждающий фактор.

— А еще у него оказалось зелье регенерации, — сказала Уфимцева. — Маша выпила.

— Ей повезло. Все было сделано вовремя. Илья, ты все время носишь с собой зелье регенерации? — удивилась Грабина, продолжая проводить диагностику подруги. Точнее ее имитировать. Не знаю, как остальным, а мне было заметно, что сканирование было только одно, в самом начале.

— И не только, — ответил я, надеясь, что исцеление Фурсовой отнесут именно на зелье регенерации. — Мало ли где что может пригодиться. У меня с собой всегда есть комплект.

— Можно взглянуть? — заинтересовался ректор.

Я кивнул и вытащил из рюкзака набор бутыльков. Ректор рассматривал с растущим удивлением, даже пару раз открутил пробку и понюхал

— Однако… — сказал он. — Такой уровень не всякий дипломированный алхимик возьмет…

— В настоящий момент жизни Фурсовой ничего не угрожает, — сообщила Грабина. — До целительской она может дойти сама, с моей помощью. Там я продолжу ею заниматься. Полицию сразу