это всегда долгожданное и радостное событие. Кстати, Георгий Лукич предпочитал жить в Москве у Семена Владимировича. Евгения Степановна, жена Семена Владимировича, специально для Георгия Лукича покупала особенную сметану в ГУМе, а бабушка – у своего Боба, то есть Алексея Владимировича.

Бабушка очень близка с моей мамой. «Девочка, – признается Ирина Алексеевна, – ты настолько во всех отношениях похожа на меня, что, кажется, это я тебя родила». А когда порой мои родители ссорятся (темпераменты у обоих – о-го-го!), всегда принимает сторону мамы: «Бобочка, ну посмотри, какие у Шурочки бархатные глазки! Разве можно сердиться на такую красулю?!» И папа таял…

Придет время, и моя мама сама станет свекровью. И будет, подражая Ирине Алексеевне, относиться к жене Саши с большой теплотой и любовью. Но отплатят Александре Ивановне за это невестка и внуки по-черному. На двадцать лет вычеркнут ее из своей жизни. Ни разу не придут навестить, не позвонят. Инвалида войны! Мама очень переживала и всегда вспоминала слова покойного сына Саши: «Масик, они другие. Страшные. Я имею в виду не физические данные, конечно. Ты меня понимаешь».

Но вернусь в шестидесятые. Итак, все в сборе: Володя, бабушка, ее помощница тетя Ната, Жорж, дядя