— А как к такому решению ваша супруга отнеслась?
— Надька-то? Да она только рада была, ей дети вовсе не нужны. Сейчас, конечно, жалеет. Был бы ребенок, ободрала бы она меня, без всяких адвокатов, как липку. А так — фигушки! Одну квартиру и машину я ей оставил, а на алименты пусть даже не рассчитывает.
— Ваше право, — вежливо наклонил голову шеф. — Но я не совсем понимаю, что вы, собственно, от нас хотите?
— Разве я не объяснил? С Надькой же надо что-то делать. Совсем она меня достала — житья не дает! Стекло в машине разбила, а вы прикиньте, сколько сейчас лобовуха для «лексуса» стоит? В квартиру забралась. Хорошо, что я много наличных дома не держу, только так, чтобы под рукой были, — счета там оплатить, на прочие мелкие расходы. Но все, что нашла, Надька подчистую выгребла. И золотишком не побрезговала: пара цепочек у меня там лежала, сейчас-то я их не ношу уже, с тех пор остались, когда это модно было, часы швейцарские, настоящие, еще ерунду всякую, вроде запонок.
— Квартирная кража? — откровенно удивился Гошка. — Вы уверены, что это именно ваша жена сделала?
— А кто же еще? Больше некому!
— Но как она в квартиру смогла попасть?
— Так я сам дурак, не сообразил сразу замки сменить. Сейчас-то, конечно, у нее ничего не выйдет. В общем, я хотел Надьку привлечь за воровство, так менты у меня заявление не взяли. Прикинь, говорят, что, пока мы не разведены, она имеет право в квартиру входить и вещами пользоваться! Или я должен начинать всякую мутотень насчет раздела имущества, описи составлять, у нотариуса заверять… Ну их на фиг, мне проще замки сменить. Ладно, говорю, тогда привлекайте ее за хулиганство! Лобовуху-то в «лексусе» она мне разбила? Вот пусть ответит! Опять не хотят! Говорят, надо было с поличным ее ловить, когда она машину корежила. А так доказательств нет. Я им говорю: какие вам нужны доказательства? Вы только на рожу ее довольную поглядите, все сразу ясно будет! Нет, подавай им свидетелей! Где я их возьму? Надька — она дура, конечно, но не до такой же степени, чтобы при свидетелях мне тачку уродовать. Нет, вы скажите, что у нас за законы такие? Баба внаглую занимается воровством и бандитизмом, а управы на нее никакой нет!
— Законодательство наше далеко от совершенства, — согласился Александр Сергеевич. — Но все-таки, чего вы от нас ожидаете? Чем мы, в вашей ситуации, можем помочь?
— Разве непонятно?! Улики против Надьки добыть, поймать ее с поличным! Если ментам так нужны свидетели, значит, вы ими и будете! Прикинь, я эту стерву знаю, она не успокоится, она еще какую-нибудь подлость надумает. А как возьмется за дело, тут вы ее и прихватите. Если мы Надьку посадить сумеем, она после развода вообще ничего не получит! Ну что, беретесь за дело? Вы не сомневайтесь, долго ждать не придется, Надька тихо сидеть не будет! А если у нас все получится, то я жадничать не стану — и по счетчику заплачу, сколько там натикает, и бонусы, и премиальные! Мне лишь бы от Надьки избавиться, а расходы меня не пугают!
Александр Сергеевич с Гошей переглянулись и дружно уставились на меня. Почему, интересно, они оба решили, что ответить клиенту должна именно я? Конечно, в пединституте нам читали курс психологии, да и потом, уже в школе, практика была обширнейшая — среди родителей такие оригинальные типы попадаются… но сейчас-то ситуация другая. Для того чтобы сказать Солодцеву: «Вам не нужны наши услуги. Найдите себе хорошего адвоката и разведитесь с женой цивилизованно!» — специальной подготовки не надо.
Я выразительно кашлянула, но старшие товарищи продолжали гипнотизировать меня совершенно одинаковыми взглядами. Понятно. Они хотят, чтобы я не просто отказала клиенту, коротко и четко, а подробно и аргументированно объяснила ему всю бессмысленность и бесперспективность подобного поведения. Значит, деваться некуда, сейчас мое выступление. Я снова кашлянула и обернулась к Алексею Игоревичу:
— Боюсь, что вы выбрали неверную стратегию. Мы, конечно, можем постараться проконтролировать действия вашей жены, и свидетелями быть, и в суде, при необходимости, выступить, но поверьте, что бы она ни придумала, вряд ли это потянет на большой срок. Даже если дело дойдет до суда, то наказание, вероятно, будет условным. Она ведь у вас уголовного прошлого не имеет, ранее к суду не привлекалась, так ведь?
— Ну, так, — неохотно согласился Солодцев. — А чего ей раньше хулиганить было? Ее все устраивало.
— Тем не менее. Адвокаты — а я думаю, она сумеет найти толковых адвокатов — распишут стрессовую ситуацию, в которой бедная женщина оказалась…
— Бедная она была раньше, пока я, дурак, на ней не женился! А сейчас — вполне себе обеспеченная мадам!
— Я не о материальной стороне говорю. Она ведь не хочет с вами разводиться, это ваша инициатива? Значит, автоматически: богатый бизнесмен бросает бедную женщину, которая беззаветно посвятила ему… сколько? Семь лет?
— Семь. Только не посвятила, она эти семь лет у меня из жизни вырвала!
— Это с вашей точки зрения. А судья вполне может принять сторону брошенной женщины. Учтет законопослушное прошлое, состояние аффекта, тяжелую моральную травму… Поверьте, на серьезное наказание, тем более связанное с лишением свободы, вам не стоит рассчитывать.
Солодцев посмотрел на Гошу, потом на Баринова, дождался от каждого подтверждающего кивка, потом поскреб в затылке и решительно заявил:
— Мало ли что там адвокат наболтает, кто их слушает, адвокатов? А вот если с судьей договориться… У вас подходящий судья есть? Такой, понимающий?
— Нет, — жестко ответил Александр Сергеевич и бросил на меня сердитый взгляд.
— Нет так нет. — Судя по всему, клиент не поверил шефу, но решил не настаивать. — Я просто к тому, что если судью грамотно простимулировать, то никаких условных не будет. Загремит Надька в колонию как миленькая.
— Даже если вы сумеете этого добиться, — я заговорила чуть строже, — даже если ее осудят, срок будет небольшим — полгода, год, не больше.
— Не, если хорошо постараться, то до двух запросто можно натянуть, — не согласился Солодцев.
— Хорошо, пусть будет два. А что дальше? Вернется ваша жена из колонии и возьмется за старое, только еще активнее.
— Вы так думаете? — Он