— Группа уже в пути. А как вы попали в квартиру соседа?
— Так дверь была открыта… раньше такого не случалось, вот я и заглянула. Думала, может, случилось что с человеком, может, помочь надо…
Честно говоря, я не очень хорошо помню наш довольно длинный разговор. Женщина задавала вопросы, я на них отвечала. Сначала — многословно и путано, потом постепенно начала приходить в себя, и ответы мои стали более осмысленными. Наконец за оставшейся открытой дверью послышались голоса, и в квартиру вошли трое мужчин.
— Ой! — обрадовалась я. — Здравствуйте! — И тут же сообщила в трубку: — Полиция приехала!
— Очень хорошо. — Голос моей собеседницы звучал немного утомленно. — Дайте, пожалуйста, трубку старшему.
— Тут старшего спрашивают. — Я протянула телефон вперед. — Кто из вас старший?
— Сережа, мотнись пока за понятыми. Миша, а ты начинай, — скомандовал мужчина лет сорока и взял у меня мобильник. Он действительно был старше своих спутников. Коротко переговорив, «старший» вернул мне телефон и представился: — Ярцев Владимир Андреевич, старший следователь. А вы кто будете?
— Сторожева Полина… Григорьевна. — Я закопошилась, неловко пытаясь подняться, и Ярцев протянул мне руку. Вместо того чтобы опереться на нее, я, вставая, почему-то вцепилась в рукав. Тонкая ткань рубашки натянулась, но выдержала. — Соседка.
— Документики, я надеюсь, у вас при себе имеются?
— Конечно! — Я снова достала паспорт, вручила полицейскому и робко уточнила: — Вы сейчас будете меня допрашивать? — Как-то до сих пор я с полицией ни разу не сталкивалась и в допросах не участвовала. Впрочем, мне и мертвых соседей раньше находить не доводилось…
— Опрашивать, — хмуро уточнил Владимир Андреевич. — Допрос — это для подозреваемых, а вы свидетель. У нас с вами просто беседа под протокол.
Он достал пластиковый планшет с зажимом, который держал тонкую стопку чистых листков, шариковую ручку, и, неразборчиво написав пару строк сверху, так же неразборчиво вписал данные с моего паспорта.
Я неловко переступила с ноги на ногу и предложила:
— Может, пару табуреток принести? У меня на кухне есть… а то неудобно.
Ярцев осмотрелся по сторонам и, словно только сейчас увидев разгром, поежился.
— Да, здесь присесть негде. — Он перевел на меня серьезный взгляд. — Пожалуй, имеет смысл…
В этот момент вернулся Сережа с понятыми. Естественно, ими оказались Олег Николаевич и Марина Олеговна, отец с дочерью из двадцать девятой квартиры — у нас в подъезде народ живет в основном трудовой, днем все на работе. Только меня можно дома застать да их. Олегу Николаевичу под девяносто уже, а Марине Олеговне около шестидесяти, других пенсионеров у нас нет. В отличие от многих знакомых мне пожилых людей эта пара отличается спокойствием, неразговорчивостью и очень разумным подходом к жизни. И еще мне кажется, что они, как многие люди, прожившие много лет вместе, умеют общаться без слов. Вот и сейчас они довольно спокойно — не совсем равнодушно, но и без излишнего волнения, смотрели на разгромленную квартиру и на тело Андрея. Потом молча уставились друг на друга. Олег Николаевич поджал губы, Марина Олеговна кивнула, и они оба перевели вопросительный взгляд на Ярцева.
Владимир Андреевич посмотрел на опирающегося на палочку Олега Николаевича, на опухшие, с выделяющимися синими венами, ноги Марины Олеговны и снова повернулся ко мне:
— А четыре табуретки у вас найдется?
Четырех табуреток у меня не было. Живу я одна, гости ко мне заходят не часто, а уж чтобы большая компания завалилась — такого я и не помню. Поэтому мы с Сережей, который вызвался помочь, притащили из моей квартиры целый набор разнокалиберной мебели: два табурета с кухни, два стула из гостиной и маленький мягкий пуфик из спальни.
Миша тем временем расчистил два небольших участка. На одном, в углу комнаты, на стульях устроились понятые и Сережа на табурете. Около окна поставили табурет для Ярцева. Я пристроилась рядом, на пуфике.
— К подоконнику не прислоняйтесь, — предупредил Миша, — испачкаетесь. Я отпечатки пальцев снимал.
Действительно, подоконник весь был засыпан каким-то серым порошком. Когда только он успел?
— Документы ваши, пожалуйста, шапочку протокола заполнить, — услышала я мягкий баритон Сережи и покосилась на понятых.
Олег Николаевич смотрел на Андрея и еле заметно шевелил губами — мне почему-то показалось, что он беззвучно шепчет молитву. Марина Олеговна протянула Сереже оба паспорта и смотрела только на него. На коленях Сережи лежал точно такой же, как у Ярцева, пластиковый планшет, с такой же, прижатой зажимом, стопкой бумаги.
Миша же снова занялся разбором завалов, тщательно сортируя и изучая обрывки и обломки и щедро посыпая все более или менее для этого подходящие поверхности порошком для снятия отпечатков пальцев.
— Продолжим, — привлек мое внимание Ярцев. — Сторожева, Полина Григорьевна, проживает… — Он зачитывал мои данные, ведя пальцем по строке совершенно загадочных для меня закорючек, и сверял с паспортом, который все еще держал в руке. Потом внимательно посмотрел на мою фотографию, на меня, снова на фотографию и неожиданно улыбнулся: — В жизни вы лучше выглядите.
Улыбка ему очень шла, он сразу стал выглядеть моложе и симпатичнее. Ярцев закрыл паспорт, вернул мне и снова придал своей физиономии строго-серьезное выражение.
— Должен предупредить, что за дачу ложных показаний вы можете понести ответственность. Так что говорите, пожалуйста, правду. Попытки уклониться и что-нибудь скрыть также расцениваются как осуществление препятствий ходу следствия.
Я только плечами пожала. Не собираюсь ни врать, ни уклоняться, ни скрывать что-либо. И уж тем более совершенно не хочу препятствовать ходу следствия.
— Хорошо, — кивнул Ярцев, не дождавшись от меня более выразительной реакции. — Это вы обнаружили тело и позвонили в полицию?
— Да. Понимаете, мы с подругой решили немного подзаняться собой и пойти в фитнес-клуб. Они открываются в восемь, но восемь это для Леськи слишком рано, и мы договорились на половину девятого. У нас абонемент в «Юность», здесь недалеко, на Маяковского. Это очень хорошее заведение, там, кроме спортзала и тренажеров, и бассейн, и сауна, и теннисный корт небольшой… Дорого, конечно, но если взять абонемент на год, то получается терпимо… но это не важно. Главное, что я торопилась в этот фитнес-центр, но когда вышла, увидела открытую дверь…
— В какое время вы вышли из дома, помните?
Ярцев вроде и не спускал с меня глаз, внимательно слушая, но при этом уже почти половину листа исчеркал своими нечитаемыми закорючками. Интересно, он что, все, что я тут про фитнес-центр рассказывала, тоже записал, что ли? Это же к делу никакого отношения не имеет. Ха, а какое отношение к делу имеет, когда я нашла Андрея?
— Разумеется, помню. Я вышла ровно в восемь десять — переживала, что могу опоздать, и все время поглядывала на часы. — Я не удержалась и уточнила: — А какое имеет значение? Андрей ведь давно уже умер к этому времени?
— Информация