Дамиан Крэсбор прищурился:
— Золотая моя, ты ведь прекрасно понимаешь, что я в любом случае добьюсь расположения Джолетты и породнюсь с родом де Лэйр. Но тебя это совершенно не должно заботить. Просто радуй меня, и ни ты, ни твоя семья ни в чем не будете нуждаться.
Вместо того чтобы оскорбиться недвусмысленным предложением, Катрина лишь уточнила:
— Даже после вашей свадьбы?
— Разумеется. — Дамиан искренне удивился. — Разве женитьба является поводом прекращать прежние отношения? В высшем свете, золотце, брак не более чем формальность, позволяющая укрепить свои позиции в обществе. Хотя мне повезло — в качестве бонуса я получу первую красавицу королевства.
— Я первая красавица королевства! — Катрина внезапно вспыхнула и даже топнула ногой. — Я, а не эта высокомерная выскочка!
Что ответил Дамиан, Джолетта не расслышала из-за пелены, застилающей глаза. И это были вовсе не слезы — нет, до такого она бы не опустилась. Это была ослепляющая ярость. Да как они смеют так говорить о ней?! Катрина Верн, вечно набивающаяся в приятельницы и восхищающаяся ее красотой, потенциальный жених, так искренне пытающийся понравиться. Все — ложь. От начала и до самого конца. И самое противное, в глубине души Джолетта всегда об этом знала. В ее жизни вообще не было место ничему настоящему — только игра, ирония и нескончаемые маски. Во многом она и сама была такой.
— А чего эта замухрышка так на нас смотрит? — Презрительный голос Катрины прозвучал неожиданно громко, и к Джолетте обратилось несколько любопытных взглядов. — Ты ее знаешь?
Заметив Джолетту, Дамиан переменился в лице. Он хотел было податься вперед и что-то сказать, но в следующее мгновение передумал.
— Нет, впервые вижу.
До боли впившись ногтями в ладони и стиснув зубы, Джолетта вошла в главный корпус. Устраивать скандал она считала ниже своего достоинства. К тому же кто она теперь? Анна Тьери, уроженка провинции, не имеющая никакого отношения к аристократии. Но это вовсе не значит, что, если кто-то оскорбит ее напрямую, она будет молчать.
Она решила, что во всем происходящем есть как минимум один плюс — услышанный разговор раз и навсегда избавил ее от сомнений по поводу Дамиана. Даже под страхом смерти она не выйдет за него замуж. К тому же, судя по всему, пока никто не в курсе ее исчезновения. Скорее всего, отец не хочет поднимать шумиху и будет задействовать свои связи — а если так, то вероятность вмешательства лорда Грэма очень высока.
Встреча с Риком была крайне неожиданной. Кто бы мог подумать, что этот маг притащит в академию еще и своего наводящего жуть дворецкого? Встав с утра пораньше, Ника первой спустилась в столовую, намереваясь основательно позавтракать, как вдруг обнаружила у еще не накрытых столов слугу Грэма. Едва она ступила за порог комнаты, как дворецкий моментально оказался рядом и, слегка склонив голову в знак приветствия, бесстрастно произнес:
— Вы слишком рано, столы к завтраку будут накрыты через час.
В последний раз Ника ела вчера утром, и ее мучил просто зверский голод, поэтому, не обращая внимания на пробирающий до дрожи взгляд, вежливо произнесла:
— Извините, господин дворец… господин Рик, но я очень голодна. Раз до завтрака еще столько времени, не могли бы вы подсказать, как пройти на кухню?
Как ни странно, дворецкий возражать не стал и указал рукой в сторону двери, находящейся в другом конце комнаты. И хотя он не проронил ни слова, Ника могла бы поклясться, что уловила исходящую от него доброжелательность. Впрочем, она тут же списала свои странные ощущения на голод и поспешила в указанном направлении.
Приоткрыв тяжелую дубовую дверь, Ника просунула голову на кухню и тут же попала во власть умопомрачительных запахов, от которых закружилась голова. Нос безошибочно уловил аромат сдобной выпечки, малинового джема и поджаривающейся на сковороде яичницы вместе со шкварчащим беконом. Она судорожно сглотнула и вошла внутрь, осторожно прикрыв за собой дверь.
Кухня была не слишком большой, но уютной и совсем не походила на все прочие помещения в этом здании. Здесь не присутствовало ни намека на готику, и обстановка была какой-то… домашней. Многочисленные полочки, на которых сгрудились банки с вареньем и крупами, пучки трав, развешанные под потолком, милые клетчатые занавески на окне и печь, в которой плясало жаркое пламя. Здесь же присутствовало и несколько чугунных плит, за одной из которых орудовала пара поваров. Оба были мужчинами — один постарше, другой — совсем молодой, можно сказать, подросток. Судя по торчащим из-под колпаков золотистым прядям и схожим чертам лица, родственники, скорее всего, отец и сын. Среднего роста, у обоих — широкий разворот плеч, крупные черты лица и россыпь веснушек на внушительных носах.
— У-у-у, поганое! Куда убегаешь?! — внезапно прозвучал вопль, от которого вздрогнули и повара, и осматривающаяся по сторонам Ника.
За ним последовал грохот, лязг и звук бьющейся посуды.
— Госпожа Лили, что-то случилось? — несколько дергано спросил старший повар.
— Эт я у тебя, Феофан, хочу спросить, что случилось! — И еще более громогласное: — Почему за молоком не уследил?! Ишь, убегает, а вы рты поразевали!
Повара синхронно повернули головы в сторону соседней плиты и обнаружили, что из громадной кастрюли, бурно пенясь, действительно убегает молоко. Мелкий поваренок тут же бросился снимать его с огня, а из-за печи в это время показалась та, кому принадлежал на диво громкий голос. Это была низенькая и очень плотная старушка, облаченная в накрахмаленный передник и большой поварской колпак. В одной руке она удерживала громадное блюдо с нарезанными овощами, а второй прижимала к себе банку с клубничным компотом.
— Ты! — Госпожа Лили, которой, к слову, это нежное имя совсем не подходило, ткнула указательным пальцем в сторону Ники. — Чего приперлась?!
«Да-а… с вежливостью в этом мире явно проблемы, — подумала та, покачав головой. — Хотя, если это та самая повариха, ранее работающая в доме Грэма, то удивляться не приходится. Каков хозяин, такова и прислуга».
Девушка спокойно встретила полетевшую в ее адрес грубость и, пожав плечами, ответила не менее громко:
— Есть хочу!
На мгновение в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь бульканьем кастрюль и скворчаньем жарящегося бекона. Казалось, ни повара, ни госпожа шеф-повар не могли поверить, что гостья не ретировалась из кухни и даже осмелилась ответить.
— А чего это я тебя кормить должна?! — первой опомнилась старушенция. — Через час в столовой накроют, тогда и приходи!
— А я сейчас хочу! — с несвойственной ей наглостью настаивала на своем Ника. — Взамен могу вам с приготовлением помочь или посуду помыть!
— Еще чего! — вскинулась госпожа Лили, ревностно загораживая собой плиту. — Я скорее помру, чем к готовке всяких неумех подпущу! Феофан! — без перехода крикнула она старшему повару, который вместе с сыном за это время успел отойти