Оглядев себя с головы до ног, я направилась в приемную.
– А, мисс Аштон, – секретарь, молодой, но до ужаса неприятный брюнет, весь какой-то скользкий, прилизанный, поднял голову, отвлекшись от кипы документов. – Милорд Райхон ждет вас… – он демонстративно посмотрел на настенные часы, – уже давно.
Сердце екнуло, коленки мелко задрожали. К чему бы это?
В кабинет ректора я не вплыла лебедушкой, а вползла недужной черепахой. И застыла в дверях, увидев его. Или, как принято писать в женских романах, – Его. Потому что это был именно Он, с большой буквы и никак иначе.
Он стоял у окна, как король, оглядывающий с дворцовой башни свои владения. Высокий, статный. Серая ткань сюртука натянулась на широких плечах. Блестящие черные волосы собраны на затылке в длинный, почти до пояса хвост. Когда я вошла, Он обернулся, и я увидела смуглое лицо, высокий лоб, резко очерченные скулы, прямой нос и плотно сжатые губы. Заглянула на миг в завораживающую ночь его глаз – и отвела взгляд.
– Здравствуйте, мисс Аштон. – Голос у него был красивый, сильный и властный. – Присаживайтесь.
Я послушно заняла кресло, на которое мне указали, и опустила голову.
– Не переигрывай, – посоветовал появившийся из ниоткуда Мэйтин. В джинсах и футболке он странно смотрелся рядом с безупречно элегантным Оливером, но ректор и не заметил присутствия божества.
– Вы знаете, почему я вас вызвал? – спросил он меня строго.
Я отрицательно замотала головой.
– Неужели? И вам неизвестно, отчего смотритель музея-бестиария разбудил меня телефонным звонком в третьем часу ночи? И кому я обязан счастьем через полчаса после этого лицезреть под своими окнами ожившее чучело василиска, трех горгулий, давно мумифицированных, но почему-то не утративших способности к передвижению, и не уступающий им в подвижности скелет плотоядной коровы?
Корову помню. Нравился мне в детстве этот мультфильм про страну невыученных уроков, вот шутки ради и упомянула в книге.
– Хороша шутка, – мрачно выговорил Мэйтин. – От клыков плотоядных коров погибает до ста человек в год.
– Как?! – воскликнула я ошарашенно.
– Вы не знаете? – переспросил милорд Райхон. – А я уже знаю об организованном вами вчера девичнике. О выпивке. О том, что вы покидали общежитие после полуночи, что категорически запрещено. И магический след на оживленных экспонатах я распознал, не сомневайтесь.
Не писала я такого. Про пьянку было. И о том, что ректора ждет сюрприз, но какой – я тогда еще не придумала. А Элси, видимо, неплохо повеселилась, потому что в ее памяти и следа о минувшей ночи не осталось.
– Так оно и работает, – пожал плечами Мэйтин. – Ты создала предпосылки к определенному развитию сюжета, и…
– Вы и прежде не отличались примерным поведением, – сказал ректор, – но эта выходка превзошла все предыдущие. Хотя, следует отдать вам должное, оживляющее заклинание вы сплели идеально. Мне понадобилось полчаса, чтобы деактивировать его, и все это время я вынужден был слушать рев существ, которых вы прислали к моему дому.
– Это был не рев, – вздохнула я, решив, что наступил удобный момент. – Они пели вам серенаду.
– Подобные шутки только усугубляют ваше положение, мисс Аштон, – нахмурился глава академии.
– Мое положение сложно усугубить, – проронила я с грустью. – Что может быть хуже, чем любить вас?
Ректор застыл с приоткрытым ртом. Есть контакт!
– Да, я люблю вас, – продолжала я. – И уже отчаялась привлечь ваше внимание.
Подняла на него глаза. Нижнюю губу закусила. От страсти, ага.
– И давно вас посещают подобные фантазии? – осведомился мужчина нарочито холодно.
– Вы не верите в мои чувства? Или боитесь их?
– Чувств? – уточнил он бесстрастно. – Ничуть. Меня пугает перспектива снова обзавестись хвостом. Отравиться едким газом, который вы выдаете за ароматизатор помещений. Мертвых горгулий у себя под окнами я с недавних пор тоже опасаюсь. А чувств – нет.
– Вы смеетесь надо мной! – обиделась я.
– А вы – надо мной?
– Я призналась вам в сокровенном!
– Лучше признайтесь, что вы вчера пили, мисс Аштон.
Крепкий орешек. Но Мэйтин говорил: если в тексте были предпосылки для возникновения какого-либо явления, оно должно возникнуть, а я написала достаточно, чтобы ректор воспылал к Элси страстью. К тому же я автор и знаю то, чего не знала Элизабет.
– Вы боитесь признаться, что тоже неравнодушны ко мне, – сказала я прямо.
Оливер сел там же, где и стоял.
Правда, стоял он рядом с креслом, так что сел в него же. Откинулся на спинку и забросил ногу на ногу.
– Что-то новое, – произнес с расстановкой. – И что заставило вас так думать?
– Я вижу это в ваших глазах, – прошептала я с придыханием. – Чувствую в биении сердца.
– Я далек от поэзии, мисс Аштон. Лучше поговорим об испорченных вами чучелах.
– Вы так боитесь признаться, что тоже любите меня?
– С чего вы взяли?
Отпираться бесполезно, Олли. Да, я буду звать тебя Олли…
– Ваши поступки говорят об этом, милорд.
– Взгляды и биение сердца?
– Не только. Разве вы не ищете повода встретиться со мной?
– Не ищу. Вы регулярно мне этот повод даете, как сегодня, к примеру.
Я вздохнула. С виду такой сильный, отважный мужчина, а как дошло до объяснений, засмущался, как институтка.
Словно услышав мои упреки, он решительно встал и приблизился ко мне.
– Элизабет…
Осознав торжественность момента, я поднялась навстречу.
– …мне порой недостает слов…
Отличное начало.
– …и такта. Потому я предпочел бы не продолжать этот разговор. Но раз вы настаиваете… Я не люблю вас. И если вы вдруг не шутили, хоть у меня и нет оснований так думать, зная вас, – выбросьте эти фантазии из головы.
– Вы мне не верите! – воскликнула я и по скептическому огоньку в его глазах поняла, что так и есть. – Опасаетесь, что это розыгрыш?
– В этом вы сильны.
– Я сказала правду! Я люблю вас. А вы любите меня. Это судьба! – Наверное, стоило подождать положенные пару глав, дать Оливеру свыкнуться с охватившим его чувством, но я твердо вознамерилась объясниться сегодня и, недолго думая, выложила главный козырь: – Вы предназначены мне, как и я вам. Я ваша истинная пара!
– Кто?
– У каждого дракона есть истинная пара, одна-единственная, та, кому он отдаст сердце! И я знаю, что вы последний дракон!
Даже книгу хотела так назвать: «Избранница последнего дракона», но отказалась от этого варианта, чтобы сохранить интригу.
– Драконы ушли из этого мира тысячи лет назад, – попытался спрятаться за фразой из учебника ректор.
– Не все! Вы последний, хоть и скрываете это.
– Почему ты решила, что он дракон? – удивленно спросил бог, о котором я позабыла в накале страстей.
– Я это придумала.
– Я догадался, – хмыкнул ректор.
Черт! Зачем я сказала это вслух?!
– Придумала, но не написала, – покачал головой Мэйтин.
В тексте говорилось, что, возможно, не все драконы ушли с Трайса!
– А возможно,