— Почему выигравшие не пришли сами? Хотя бы кто-то из них?

— Посмотрите на себя. На вас лица нет, руки дрожат, в любой момент сорветесь. Пришла именно я, чтобы вы не натворили глупостей. Один неверный шаг, и жалеть придется о многом. Успокойтесь. Думаете, я не понимаю, что вы чувствуете?

— Не понимаете.

— Зря. Меня тоже ставили.

У Виктории перехватило дыхание. Вспомнился запах. И сытая усталость мужа.

— Родион был в числе выигравших?

— Моему парню повезло больше, он отыгрался.

В конце коридора Виктория с Ингой развернулись и так же медленно двинулись обратно.

— Теперь вы все знаете, решение за вами. Можете вызвать полицию. Я буду все отрицать. И другие будут, если их найдут. И сбивший водитель, когда и если отыщется. Полиция получит цепочку несвязанных фактов. Преступления нет, и даже потом, когда «случайность» повторится с Родионом в более страшном виде, произойдет именно случайность. У всех участников окажется несокрушимое алиби. Вспомните фильмы и сериалы про криминал, эта часть жизни там нарисована достоверно. Все еще хотите звонить в полицию?

Виктория не знала, чего хочет. Череп звенел пустотой. Сердце сдавило.

— Нет, — выдохнула она.

Все оказалось не таким, каким виделось.

Инга улыбнулась одними глазами:

— Спасибо, что начали мыслить трезво. На вас лежит ответственность за жизнь мужа и за будущее семьи. Эмоции — это по-женски. Думайте по-мужски. И решайте по-мужски. Выигравшие лично против вас ничего не имеют, но карточный долг, повторяю, в мужском мире свят и ценится выше жизни. Проблему нужно срочно уладить, это в ваших силах. — На секунду достав из сумочки дорогой смартфон, Инга посмотрела на время. — Вас ждут.

— Сейчас?!

Виктория еще не свыклась с услышанным, а тут…

— Ответьте для себя — вы любите мужа? — Инга остановилась. — И не воспринимайте ситуацию как конец света. Скорее, это начало. Поступок Родиона выглядит кошмарно, но это теперь, со стороны и по прошествии времени. Когда ваш муж играл, он думал только о вас. Представьте его состояние, когда до конца всех семейных проблем с деньгами осталась одна игра, а он был уверен в успехе! Не судите как ханжа, влезьте в его шкуру. На кону — ваше общее с ним счастье на годы вперед. Встаньте на его место. Вы бы не согласились? Его поступок — высшее проявление любви, он хотел как лучше, он мечтал о том, чтобы вы с ним были счастливы. Беда Родиона в том, что ему не повезло. А вам везет всегда? У вас в жизни не было осечек, когда хотелось одного, а выходило по-другому? Задаю вопрос еще раз — вы любите мужа? Вы готовы спасти его жизнь и свое счастье?

Как ни мерзко выглядит предлагаемое, а нет ничего важнее жизни. Рискнуть можно всем — счастьем, любовью… но не жизнью.

Инга заметила нужное изменение в ее взгляде.

— Вас проводить?

Виктория отшатнулась.

— Как хотите. — Инга кивнула на выход. — Езжайте к дому, где сбили вашего мужа, а лучше идите пешком, быстрее получится — по прямой от больницы недалеко, минут в десять-пятнадцать уложитесь. В кафе на первом этаже ждут кредиторы. Ничего делать не надо, к вам выйдут. Не волнуйтесь, они хорошие достойные люди, вам не причинят вреда. Скорее, наоборот.

В сумочке Инги заиграла мелодия.

— Простите. — Вытащив телефон, девушка шагнула в сторону, но сказанное мужским голосом «Ну что?» донеслось четко.

— Это они? — Виктория протянула руку. — Дайте!

Слова подберутся, главное, услышать этих людей, начать разговор…

— Нет, это личное. — Инга отвернулась и зашептала в трубку.

Звонок взломал ступор оледеневших мыслей, некоторое время они больно хрустели, затем подтаяли и потекли невообразимыми смыслами и картинками.

Виктория сжала виски ладонями. Родион. Родной. Любимый. Его поступок глуп и безрассуден, но она теперь просто обязана…

Обязана ли? А что будет потом, когда все произойдет? Какими глазами они посмотрят друг на друга… и смогут ли посмотреть в глаза? Если дошло до наезда, значит Родион не хотел такой расплаты и рисковал жизнью для того, чтобы невозможное осталось невозможным. Если Виктория пойдет на поводу кредиторов, решивших действовать именно в момент, когда муж не в состоянии что-то предпринять…

— Перезвоню позже. — Инга отключила телефон и обернулась.

Два взаимоисключающие мысли сражались в голове Виктории. Одна требовала спасать мужа любой ценой, вторая — довериться ему: Родион ничего не рассказал, значит надеялся на другой исход. Это в свою очередь говорит, что не все так однозначно. Но доживет ли муж до другого исхода?

А если его выбор — честь жены? Жизнь в обмен на честь — в духе настоящего мужчины. Родион — настоящий, иначе Виктория не влюбилась бы. Но он поставил жену на кон, а это совсем в другом духе. Как расценить поступок, и можно ли такому человеку доверять в остальном?

«Такому человеку». Скажется же. Этот человек — муж, с которым она связала жизнь. Чтобы в горе и радости — навсегда.

Любовь и вера боролись, любовь молила о немедленном самопожертвовании, а вера в любимого человека заставляла уважать его решения. Виктория сухо бросила:

— Мне нужно подумать.

— Я вам все объяснила, дальше смотрите сами, что будет лучше для вас и для него, — сказала Инга, прежде чем уйти, и еще раз посмотрела на время. — Вас ждут еще двадцать минут, затем договор считается расторгнутым, и в силу вступят прежние условия. В случае допросов и других разборок я буду отрицать, что знала о соглашении, каким бы образом оно не исполнилось. На вопрос, зачем приходила сюда, скажу, что интересовалась здоровьем знакомого, и это абсолютная правда. Прощайте. Надеюсь, вы примете правильное решение.

* * *

Ветер трепал волосы и с упорством истинного мужика задирал платье, под ногами скрипела пыль, солнце противно сушило кожу на щеках. Инга шла домой. В сумке вновь затрезвонило.

— Поговорила? — раздался в трубке тот же нетерпеливый голос. — Ну что?

— Должна прийти, — буркнула Инга. — Готовьтесь. Камеры проверьте, это главное. И если где-то проколитесь…

— Обижаешь, мы репетировали.

— Все предусмотреть нельзя.

Она хотела отключиться, но приятель не успокаивался:

— Все же: должна прийти или придет? Между этими понятиями есть значительная разница.

— Не можешь пять минут подождать? — Инга нажала «отбой», и телефон улетел обратно в сумку.

Теперь от нее ничего не зависит. В мыслях бурлило и пенилось, на душе сквозило, и очень хотелось кого-то пристукнуть. Хотя бы пнуть. Мешали туфли-лодочки, надетые, чтобы сделать походку искушающей, и вместе с платьем, подчеркивающим спелую роскошь, объяснить сопернице, кто чего стоит. Испорченная болезнями тощая палка и, в противовес, юное тело в самом соку — для мужчины, который хочет наследников, выбор очевиден.

Реальность же сворачивала это понятное любому здравомыслящему умозаключение в бумажный кораблик и спускала в канализацию. Наворачивались слезы. Почему Родик сам не ушел от Виктории? Что не так?

Простейшее объяснение — козел он, как все мужики. Кормил сказками. Или Инга сама себе все придумала? Родик,