За едой я высказал свои соображения. Отец Владимир согласился, что к ночи должны успеть. Правда, как мне показалось, в его голосе прозвучало сомнение. Сан Саныч только пожал плечами. На Управленческом он не бывал и оценить расстояние не мог. Что касается Игоря, то он готов был отплыть в любой момент.

Я отправил его с порцией каши к Михалычу, а сам пошел следом. Рюкзак у меня был, как и добротная дорожная сумка. Осталось решить, чем набить. Комплект одежды для себя и Сан Саныча, инструменты, остатки воды и еды… Что еще? Моток бельевой веревки — альпинистская Игоря в разы прочнее, но мало ли, — ножи, свечи, лекарства… В итоге набралось прилично. Я даже засомневался, выдержит ли лодка, если Игорь и отец Владимир притащат столько же. Да и вообще четыре мужика на борту… Четыре.

Я посмотрел на Михалыча. Кашу он смел с той же скоростью, что и во время завтрака. После чего снова уставился в окно с отсутствующим видом. Я не представлял, что с ним делать. Брать с собой — не вариант. Плюнуть и оставить тут? Выпроводить из квартиры?

Я спустился на третий этаж, в чужую квартиру, через которую мы проникли в дом. Игорь не поленился, затащил лодку в комнату. На поверку она оказалась здоровенной и даже в сдутом состоянии заняла полспальни.

— Давай-ка вытащим ее обратно, — посоветовал я. — Чует мое сердце: надуем — застрянет.

Игорь фыркнул для вида, но спорить не стал. Легкость, с которой он соглашался, могла соперничать лишь с его же упрямством. Расположившись на плоту, мы принялись за работу.

Один насос оказался совсем дохлым. Второй был получше, и все же прошло немало времени, прежде чем лодка приняла презентабельный вид. Она и впрямь была огромной. Даже учитывая габариты отца Владимира, четверо могли уместиться без особых проблем, да и для вещей осталось немного места.

Работая посменно, мы добились того, что ее бока стали упругими. На первый взгляд, лодка воздух держала. Нигде не шипело, пузырьки не шли.

— Я за вещами. — Игорь одним прыжком забрался на балкон.

Отец Владимир кивнул и кряхтя поднялся следом.

— Думаешь о крановщике? — угадал мои мысли Сан Саныч.

Я махнул рукой:

— Разберусь.

— Ну-ну. — Сан Саныч влез на балкон последним. — Я пока тут осмотрюсь. Может, что подходящее подвернется. Хозяевам вещи больше не понадобятся.

Я пожал плечами и поднялся к себе. Крановщик лежал на диване и смотрел в потолок.

— Михалыч, слушай, — нерешительно начал я и осекся.

Как сообщить человеку, что его выгоняют на улицу? Пусть даже дом не его, но другого-то нет. Может, и впрямь плюнуть да оставить его здесь?

— Михалыч, мы сейчас уплываем…

— Уплываем, — эхом отозвался крановщик и посмотрел на меня пустыми глазами.

— Да, у нас есть лодка, и мы решили плыть на Управленческий…

Я снова сбился и разозлился сам на себя. Чего я оправдываюсь? Мы спасли ему жизнь, накормили. Он сидит в моей квартире. Почему я должен чувствовать себя виноватым?..

— Лодка. — Михалыч вдруг поднялся. — Где лодка?

Как сомнамбула, не глядя на меня, он вышел в коридор и тяжело потопал вниз. В полной растерянности я последовал за ним. Ориентировался Михалыч на удивление неплохо. Не задерживаясь, спустился до третьего этажа, зашел в распахнутую дверь.

Сан Саныч стоял на балконе и смотрел на наш небольшой флот. Заслышав шаги, он обернулся и с удивлением перевел взгляд с крановщика на меня. Я развел руками: мол, сам пришел, что я могу сделать.

Михалыч выглянул на улицу, посмотрел на лодку и неожиданно широко улыбнулся.

— Спасибо, мужики, — хрипло, с чувством проговорил он.

И в следующую секунду провел Сан Санычу тяжелый хук в челюсть. Охранник врезался в ограждение балкона и, не издав ни звука, растянулся на бетонном полу.

* * *

Меня спасло то, что Михалыч стоял в проеме балконной двери. После удара он не смог быстро развернуться и вырубить меня так же, как Сан Саныча. Точнее, развернуться он успел, но я среагировал, отступил на шаг и ударил ногой. Узкий проем помешал крановщику уклониться и, хотя он принял пинок на руку, сила удара пошатнула его.

Я попятился, судорожно оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло послужить оружием. Михалыч, оскалившись, запрыгнул в комнату. Его лицо преобразилось: пустые глаза в один миг стали жесткими и злыми, рот кривил оскал. Ни дать ни взять — дикий зверь. Несмотря на запойный потасканный вид, двигался он на удивление мягко. Подготовку было видно сразу. Да и свалить Сан Саныча одним ударом смог бы только очень сильный боксер.

Я отступил на шаг, лихорадочно вспоминая основы рукопашного боя. Вспоминал и понимал, насколько это бесполезно. Мне ли, мастеру спорта, не знать, как смешны потуги любителей в споре с профессионалами. Михалыч был профессионалом. Впрочем, он не спешил. Замер у балконной двери, сунул руку за спину и вытащил нож. Мой кухонный нож.

— Застрелить хотел, да? — ухмыляясь, проговорил он. — Сейчас я тебя буду резать.

Он перехватил нож обратным хватом.

— Зарежу и уплыву на лодке. Я же только ждал, когда вы с того плота уйдете. А вы лучше. Вы лодку привезли. С лодкой я тут королем буду. Только зарежу.

Он сделал ложный выпад. Я инстинктивно отпрянул, задел кресло и потерял равновесие. Михалыч метнулся вперед, сбил меня с ног, повалил на пол. Кресло отчасти помешало и ему, что спасло мне жизнь.

Я перехватил руку с ножом, удержав острие у самого горла. Михалыч навалился всем весом, кончик лезвия неприятно уколол кожу. Безмолвная борьба длилась вряд ли дольше минуты, но для меня растянулась на вечность. Крановщик давил, я удерживал пляшущее лезвие в сантиметре от горла.

Закончилось все внезапно. Ни я, ни Михалыч не обратили внимания на раздавшийся сбоку шум. Вероятно, крановщик его не услышал, я же при всем желании просто не мог повернуть голову.

Сан Саныч возник за спиной крановщика и обрушил на затылок разводной ключ. Михалыч обмяк и кулем свалился на пол. Судорожным движением я вырвал нож, вскочил и прижался к стене. Крановщик лежал без движения.

— Жив, паскуда, — со злостью пнув Михалыча, невнятно выговорил Сан Саныч.

Тот рефлекторно дернулся: гаечный ключ отправил крановщика в глубокий нокаут.

— Ты как? — Я поймал себя на том, что не могу унять дрожь в руках.

— Сука, крепкий. — Сан Саныч осторожно ощупал челюсть. — Боксер, что ли. Как сам?

— Нормально.

Я коснулся шеи. Пальцы окрасились красным, но крови было немного — царапина.

Сан Саныч кивнул на скрючившегося крановщика:

— Что делать будем?

— Свяжем, пока не очухался.

Сан Саныч хмыкнул и присел на краешек кресла, предоставив мне идти за веревкой. Как он ни хорохорился, было видно, что удар в челюсть не прошел бесследно. Удивительно, как охранник вообще смог подняться и вмешаться в драку.

Принеся моток веревки, я неумело заломил и начал вязать Михалычу