Я и сам чувствовал: звучит это глупо, неубедительно, но сказать что–то надо было.
«Ну что ж…»
Аги закрыла окно. Направилась к кровати. Скользнула было под одеяло, но тут я заговорил:
«Ты спать собралась?»
«А что мне делать?» — Она сидела на краю постели, поджав колени.
«Но ведь сегодня твой день рождения!»
«Послушай, Арнольд Паскаль!»
Мы сидели друг против друга на краю кровати. Вокруг была тишина. Полоска света над дверью пропала. Родители легли спать. С улицы не доносилось никакого шума. Ну, конечно, последний трамвай ушел, последний сорок четвертый.
Аги словно догадалась, о чем я думаю.
«Все вагоны спят в трамвайном депо».
Мне показалось, будто я вижу нашего друга, сорок четвертый трамвай, вижу, как он стоит в темном депо рядом с двумя другими вагонами.
Аги, поджав колени, лежала на боку.
«Все вагоны спят».
Я подождал немного и снова повторил:
«Сегодня твой день рождения».
Аги тотчас села в постели.
«Послушай, Арнольд Паскаль!»
«В твою честь устроен праздник».
«В мою честь? А кто устроил праздник в мою честь?»
«Сейчас узнаешь. Пошли же, наконец! Тебя давно ждут».
«А где меня ждут?»
«Давай заглянем в переднюю!»
Это «заглянем» плохо прозвучало. Я даже в темноте заметил, как лицо Аги омрачилось. Я испугался, что она выкинет меня из окна. Возьмет да вышвырнет. Но она вздохнула и сползла с кровати.
«Что ж, давай заглянем, Арнольд Паскаль».
В передней нас встретил голубь. Он сидел посреди ковра слегка склонив голову набок. Из–под крыла голубь вынул старинные карманные часы:
«Скоро полночь».
«Разве нам нужно спешить?» — спросила Аги.
Голубь исчез.
А мы остались в передней на ковре. С ганга второго этажа в переднюю проникал бархатистый синеватый свет. Аги сжала мне руку.
«Ну, Арнольд Паскаль?»
«Идем!»
И мы пошли по ковру передней. Аги ступала довольно нерешительно. Вдруг она воскликнула:
«Да ведь здесь деревья! Деревья и кусты!»
Дорога пролегала меж кустов и деревьев. В листве сияли огни световых реклам. Синие, красные, лиловые, оранжевые световые рекламы: кафе «Ореховая скорлупа», «Конфетка», «Кабачок тетушки Тери», танцы «У Шаци»!
«Ну, куда мы пойдем? Тебя всюду ждут».
Мимо нас, катя обручи, пробежали девочки в белых чулках. Увидев Аги, они остановились и зашептались:
«Это она! Пришла все–таки!»
В шатре из листьев распахнулась дверь. Толстенький человечек в красном жилете высоко поднял руки.
«Аги, дорогая!»
Аги покосилась на меня.
«Послушай, Арнольд! Откуда он меня знает?»
«Не обращай внимания! А вообще–то кто тебя не знает?»
«Держу пари, что ты хочешь мороженого! — сказал человек в красном жилете. — Если не ошибаюсь, клубничного пополам с малиновым».
«Вы не ошиблись».
Мы сидели в кондитерской. Человек в красном жилете откинулся на стуле.
«Я уже заказал».
Аги подали клубничное мороженое пополам с малиновым. А мне кофе. И к кофе, разумеется, калач с изюмом.
«Барышня, сегодня вы моя гостья!» — поклонился морской капитан с белыми бакенбардами, стоявший у соседнего стола.
«Милочка, — обратилась к Аги пожилая женщина, — вы обязательно должны нас навестить! Вы просто обязаны к нам прийти!»
«Непременно».
Аги погрузилась в мороженое. На миг подняла нос.
«Знать бы, кто они!»
«А не все ли равно?»
Я обратился к человеку в красном жилете:
«Вообще–то я не обижусь, если вы предложите мне сигару».
«Прошу вас! Пожалуйста!»
Он сунул мне в рот сигару величиной с торпеду. Услужливо дал прикурить.
Моя маленькая приятельница поедала мороженое, я удовлетворенно попыхивал сигарой. Вдруг прозвучал резкий, жалобный голос:
«В чем дело? Разве здесь не обслуживают?»
Аги положила ложечку.
«Да ведь это Ютка Кадар!»
У одного из столиков стояла Ютка Кадар. Ее тонкий, острый нос оскорбленно врезался в воздух. Неряшливыми прядями свисали тусклые, выгоревшие волосы. Одна пуговица кофточки болталась на длинной нитке. Можно было подумать, что Ютка только кончила бегать по магазинам и ворвалась в кафе хоть немного отдышаться, но…
«Полчаса назад мы заказали кофе и бриоши!»
«Заказали!» — Аги ткнула меня в бок.
«А ты не видишь, что Ютка не одна?»
«Почтальон! Да ведь это почтальон!»
За столиком Ютки Кадар сидел почтальон с тоненькими усиками. Неловко так сидел, бочком. На коленях он держал форменную поношенную фуражку и тревожно моргал.
«Дорогая! Зачем устраивать сцены? Барышня сейчас к нам подойдет. Почему бы ей не подойти?»
«Потому что она наглая особа! Но она очень ошибается, если думает, что со мной этот номер пройдет!»
«Твоя подруга, пожалуй, криклива», — заметил я.
«А что ты скажешь о почтальоне?! Неужели она все–таки вышла замуж за почтальона?» — воскликнула Аги.
Перед Юткой Кадар появилась официантка в белом передничке с подносом в руках.
«Ну и обслуживание у вас!.. Должна вам сказать…» — набросилась на нее Ютка.
«Самое безукоризненное».
«Это вам так кажется!»
«Нет, все так считают!»
«Все так считают! Плевать мне на то, что все так считают! Если через две минуты мне не подадут кофе…»
«Ютка, успокойся!»
«А я не желаю! И не нужен мне больше их кофе, ничего мне от них не нужно! Адье!» — Она рванула почтальона за руку и умчалась.
«Ох эта Ютка!»
«Она вечно у нас шум подымает, — кивнул человек в красном жилете. — Гроза наших официанток».
«Она всегда приходит с почтальоном?»
«Да. И порой она его даже поколачивает. В особенности когда он крепко выпьет и растеряет письма. Я велю их больше не пускать».
Он так прямо и сказал: «Я велю их больше не пускать». И мы поняли, что толстяк в красном жилете — здешний директор.
Когда Аги съела мороженое, человек в красном жилете встал.
«А теперь пройдемся по ковровой лужайке!»
О эта ковровая лужайка! Казалось, она была усыпана звездами!
Казалось? Я произнес слово «казалось»? Никаких «казалось»! Лужайка на самом деле была усыпана звездами! И звезды мерцали над ней.
Правда, эти звезды были лодочками карусели. На каждой красовалось имя. И ярче всех сияло имя Аги. Над ним надпись:
НАШУ МИЛУЮ ГОСТЬЮ
а под ним:
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Слово «поздравляем» было пропущено. Просто взяли да пропустили.
Под лодочкой Аги стояла маленькая группа ожидающих. Девочки в белых чулках с висящими на шее обручами. Одна из них, в соломенной шляпке, сделала шаг вперед:
«Мы уже думали, ты надолго застряла в кондитерской!»
«Панни Фильц!»
«Я боялась, что ты меня не узнаешь!»
Аги чопорно кивнула.
«Я тебя узнала! Я тебя очень хорошо узнала!»
Вперед вышел мальчик с букетом цветов:
«Разреши по случаю твоего дня рождения…»
Аги взяла цветы. Залитая серебристым светом, она стояла внизу под каруселью. Где–то в темноте звучала музыка. Директор в красном жилете протянул Аги руку:
«Прошу садиться!»
«А я? — Панни Фильц снова протиснулась вперед. — Ведь я ее первая подруга».
«Это было раньше, — отмахнулся я от нее. — Теперь другой счет, барышня Фильц!»
Мы сидели вверху на карусели. Аги свесилась из лодочки и помахала рукой. На миг она нахмурилась.
«Смотри, и Франк нахально сюда пролез. Франк, Симат и Денеш Поважаи».
«Не стоит их замечать».
«В чем дело? Разве нас не будут катать?» — закричал Франк.
«Вполне возможно, — чуть наклонила голову моя маленькая приятельница. — Явились все–таки! — шепнула она мне. — Ишь,