— Qué pasa[16], Нина? — сразу ответил Хайме.
— Hola, Хайме! Тут кое-кому…
Миссис Го отчаянно замахала руками и замотала головой.
— …мне нужно кое-что починить, — поправилась Нина. — Можете зайти?
— Буду через две минуты, bonita[17].
Закатив глаза, Нина отложила телефон.
— Он разозлится, когда узнает, — пожурила она миссис Гомес. — Второй раз мне это с рук не сойдет.
— Я уже ему звонила — без толку. — Соседка вздохнула. — Глаза б мои не видели еду из микроволновки… — Женщина поморщилась, словно речь шла о токсичных отходах.
— Ого! — воскликнула Бьянка, заглянув Нине за спину, чтобы получше рассмотреть Шону. — Вас, случайно, по телику не показывали?
— Шона Джексон, — встав из-за стола, представилась женщина. — Да, вчера я снималась в вечерних новостях.
Полгода назад Нина с тяжелым сердцем узнала, что ее наставница покидает ФБР. Агенты обычно отправлялись на покой в пятьдесят семь лет, иногда задерживались до шестидесяти. Шоне же в пятьдесят два представилась возможность проявить себя в другой области, и она этот шанс не упустила. Большинство агентов, покинув Бюро, подавались в аналитику, консалтинг или в сферу безопасности. Их опыт, заработанный по́том и кровью, высоко ценился на рынке. Некоторым же, кто сочетал в себе талант и харизму, сам бог велел идти на телевидение и выступать экспертами в новостных передачах.
Несколько месяцев назад, когда все заголовки страны трубили о белых полицейских, стрелявших по безоружным чернокожим, журналисты завалили Шону просьбами дать интервью. Еще бы — афроамериканка, добившаяся самых больших высот за всю историю ФБР! Солидная должность и опыт в расследовании случаев нарушения гражданских прав внушали доверие к ее словам. А недавно один из крупнейших телеканалов нанял ее ведущим консультантом.
Миссис Го бросилась к Шоне и горячо пожала ей руку.
— Вы еще красивее, чем на экране!
Не успела та ответить, как раздался громкий стук. Стиснув зубы, Нина впустила очередного гостя.
— Hola, bonita! — воскликнул Хайме, благоухая «Олд спайсом». — Что стряслось?
— Плита… — От едкой парфюмерной отдушки у Нины заслезились глаза.
— Все четыре конфорки сломались? — спросил управляющий. — Или только одна?
— Это вам миссис Гомес расскажет.
Хайме оглядел кухню, и уголки его губ резко опустились.
— Hola, Хайме! — Бьянка помахала ему средним пальцем.
Мужчина сердито взглянул на Нину:
— Это уже ни в какие ворота, bonita. Ни в какие ворота.
— Значит, нашу плиту вы чинить не будете? — возмутилась Бьянка. — Мы готовим в микроволновке, Хайме! Только представьте, — она понизила голос, дабы передать весь ужас ситуации. — Буррито из супермаркета! Да еще и в микроволновке!
Скривившись, Хайме буркнул:
— Ладно.
Он вышел вслед за миссис Го и ее дочкой, бормоча что-то вроде: «Pinche[18] плита!»
Нина закрыла за ними дверь.
— Мне нравятся твои соседи, — едва сдерживая смех, заметила Шона.
— Ты и с половиной незнакома! — Нина улыбнулась. — Живу будто с оравой чудаковатой родни.
— Давно бы уже сняла квартиру где-нибудь в центре… Средства-то позволяют, — проворчала Шона и, спохватившись, добавила: — Только не обижайся.
В ответ Нина рассмеялась:
— На что тут обижаться? Мне здесь нравится. В похожих квартирках я провела все свое детство.
Она не стала упоминать, что намеренно выбрала латиноамериканский квартал, дабы не утрачивать связь с земляками. Проведя детство в приемных семьях, Нина порой тосковала по своим корням. Чтобы примириться с этим, она изучала в школе испанский язык, а также общалась с гватемальцами, пуэрториканцами, сальвадорцами, перуанцами, мексиканцами и колумбийцами.
Переехав в нынешний дом, она познакомилась с миссис Гомес — чилийкой по происхождению, отчасти заменившей ей приемную мать. Женщина рассказала Нине много полезного о кулинарии и, конечно, о чилийском вине, которому, по ее словам, «французское пойло в подметки не годится». Впрочем, Нина сомневалась, что соседка пробовала французское вино.
Нарезая лазанью, Нина вернулась к изначальной теме разговора:
— Ты, кажется, хотела поговорить о Джеффри Уэйде?
Улыбка исчезла у Шоны с лица.
— Когда тебя принимали в академию, Уэйда временно отстранили от работы в ОПА.
Это еще мягко сказано. Одни говорили, что он нашел утешение на дне бутылки, другие — что похудел на 30 фунтов[19], хотя и так гремел костями, а по мнению некоторых, часть отпуска профайлер провел в психушке. Нина во всем этом сомневалась — тем не менее репутация Уэйда пострадала ощутимо.
Шона задумчиво смотрела в одну точку, собираясь с мыслями. Нина ее не торопила, молча раскладывая ароматную лазанью по тарелкам.
— Есть еще одна причина, отчего Уэйд не хотел, чтобы тебя приняли в Бюро. Кроме меня, об этом мало кто знает.
Предчувствуя неладное, Нина тяжело опустилась на стул.
— У Джеффри была младшая сестра, — вздохнула Шона. — В четырнадцать лет девочку похитили. Полицейские нашли ее через несколько дней. Физически она не пострадала, однако…
Нина уставилась на свои руки. Она давно гадала, почему Уэйд, устроившись в отдел поведенческого анализа, занял относительно новую на тот момент должность, связанную с преступлениями против детей. Теперь она знала ответ.
— Что случилось с его сестрой?
— В двадцать лет она приняла смертельную дозу таблеток, — качнув головой, ответила Шона. — Если верить Джеффу, она так и не оправилась от потрясения.
Так вот в чем дело.
— Он решил, будто и я закончу так же! — ни капли не сомневаясь, воскликнула Нина. — А работа в ФБР меня к этому подтолкнет!
Шона примирительно подняла руку.
— Представь себя на его месте. В Бюро приходит новенькая, пережившая нечто похуже, чем иные жертвы преступлений, которыми занимается его отдел. А тут еще сестра…
— Выходит, я виновата в том, что не опустила руки и стала копом? — Нина указала вилкой на Шону. — Я ведь четыре года проработала в полиции, прежде чем пошла в ФБР!
— Уэйд просто тебя оберегал. — Шона отрезала кусочек лазаньи.
— Скорее не хотел подтверждать, что я психически здорова. Вдруг лет через пять я слечу с катушек, а на бумажке — его подпись! — Нина насмешливо фыркнула. — Он еще хуже, чем я думала.
— Дело не только в этом… — Немного замявшись, Шона продолжила: — В твоем досье говорилось, что с тобой бывает… непросто. Ты не всегда ладишь с окружающими. Даже трудясь в полиции, ты предпочитала действовать в одиночку. У нас в Бюро так не принято.
Нина не нашлась с ответом. Она ненавидела секретные досье. Всю ее жизнь раскладывали по папкам чуть ли не с самого рождения. Если ты — обычный ребенок, никто не записывает каждый твой шаг, каждый нюанс твоего поведения. Другое дело — дети из приюта. На тех, кого считают «трудными», заводят самые подробные досье.
— Как я уже рассказывала, Уэйд был моим напарником в ОПА, — сменила тему Шона. — Но кое-чего ты не знаешь. Когда меня повысили и перевели в другой отдел, мы с Джеффри какое-то время… встречались.
— Стоп… Что? — Нина не могла представить эту парочку вместе.
— Я же говорила — тогда он был другим. — Шона прожевала кусочек лазаньи, раздумывая, все ли стоит рассказывать. — Когда ты устраивалась в ФБР, мы с Уэйдом уже расстались. Тем не менее он знал, что это я уговорила