«Она знает, – понял Артемис, но что именно она знает, сказать не мог. – Она знает: что-то изменилось, даже числа обернулись против меня. Дважды два, то есть четыре подземных жителя сорвут все мои планы».
Затем Артемис обдумал последнюю фразу, и на миг ее бредовость стала для него настолько очевидной, что страх заворочался под ложечкой, будто огромный питон.
«Может, у меня опухоль мозга? – подумал он. – Тогда одержимость, галлюцинации и паранойя вполне объяснимы. Или это просто невроз навязчивых состояний? Великий Артемис Фаул пал жертвой обычного недомогания».
Юноша решил прибегнуть к старому приему гипнотерапии: «Представь себя в приятном месте. Там, где чувствуешь себя счастливым и беспечным…»
Счастливым и беспечным? Давно он себя таким не чувствовал.
Артемис предоставил мыслям плыть, куда им вздумается, и оказался на маленькой табуретке в мастерской своего дедушки. Дедушка, с видом чуть более хитрым, чем помнил Артемис, подмигнул пятилетнему внуку и сказал:
«Арти, знаешь, сколько ножек у этой табуретки? Три. Только три, и это плохое число для тебя. Совсем плохое. Почти такое же плохое, как четыре, а мы знаем, как звучит „четыре“ по-китайски».
Артемис поежился, болезнь искажала даже воспоминания. Он сжал большой и указательный пальцы левой руки так, что подушечки побелели. Так он добивался спокойствия, когда вызванная числами паника зашкаливала, но в последнее время справиться с ней удавалось все реже и реже, и сейчас он не добился никакого эффекта.
«Теряю самообладание, – подумал он с тихим отчаянием. – Болезнь побеждает».
Жеребкинс откашлялся, и этот звук проткнул пузырь забытья Артемиса.
– Эй? Вершок? Важные шишки ждут. Продолжай.
И голос Элфи:
– Артемис, с тобой все в порядке? Может быть, тебе нужно передохнуть?
Артемис едва не расхохотался.
Передохнуть во время презентации? С тем же успехом можно было явиться сюда в футболке с надписью «МНЕ К ПСИХИАТРУ».
– Нет. Со мной все в порядке. Это большой проект, самый большой в жизни. Просто хочу, чтобы моя презентация выглядела идеально.
Жеребкинс подался вперед, и его изначально неустойчивый стул опасно зашатался.
– Видок у тебя нехороший, вершок. Выглядишь… – Кентавр пососал нижнюю губу, подбирая слово. – Разбитым, Артемис. Ты выглядишь разбитым.
Ничего лучше он, видимо, сказать не мог.
Артемис выпрямился.
– Сдается мне, Жеребкинс, ты не очень-то разбираешься в выражениях человеческих лиц. Может, наши физиономии недостаточно вытянуты, на твой взгляд. Я не разбит ни в каком смысле. Просто думаю над каждым словом.
– А ты не мог бы думать немного быстрее? – мягким тоном предложила Элфи. – Мы здесь как на ладони.
Артемис закрыл глаза и попытался собраться.
Виниайа забарабанила пальцами по столу.
– Довольно проволочек, человек. Я начинаю подозревать, что ты втянул нас в один из своих пресловутых планов.
– Нет. Это честное предложение. Прошу, выслушайте меня с максимальным вниманием.
– Я и пытаюсь. Я хочу услышать. Я проделала долгий путь именно ради этого, но пока ты только хвастаешься чемоданчиком.
Артемис поднял руки на уровень плеч, активируя трехмерные перчатки, и постучал по леднику.
– Нам необходимо укрыть значительную часть ледников во всем мире светоотражающим покрытием, чтобы замедлить процесс таяния. Покрытие должно утолщаться к краям, где лед тает максимально быстро. Кроме того, недурно было бы закупорить самые крупные водосточные колодцы.
– Многое неплохо бы сделать – в идеальном мире, – произнес Жеребкинс, снова нарушив, а точнее, даже разрушив свое обещание помалкивать. – Тебе не кажется, что люди несколько расстроятся, если из-под земли вдруг вылетят маленькие существа на космических кораблях и примутся накрывать грот Санты отражающей фольгой?
– Они… мы… расстроимся. Именно поэтому данная операция должна быть секретной.
– Тайно укрыть все ледники в мире? Так бы и сказал.
– Я так и сказал, и, по-моему, мы договорились, что ты сидишь тихо. Постоянные препирательства утомляют.
Элфи, подмигнув Жеребкинсу, покрутила в пальцах карандаш.
– Проблема защиты айсбергов всегда заключалась в способе нанесения отражающего покрова, – продолжил Артемис. – Казалось, его можно только раскатать подобно ковру либо вручную, либо с помощью переделанных гусеничных снегоходов.
– Что едва ли можно назвать тайной операцией, – заметил Жеребкинс.
– Вот именно. А что, если существует другой способ нанести отражающее покрытие, вполне естественный на вид?
– Работа с природой?
– Именно, Жеребкинс. Природа – наш образец для подражания и всегда должна быть им.
Казалось, в зале становится теплее, по мере того как Артемис приближается к откровению.
– Наши ученые давно пытаются создать отражающую пленку, достаточно тонкую, чтобы с ней было легко работать, и достаточно прочную, чтобы противостоять воздействию неподвластных нам сил стихии.
– Глупо.
– Ошибаешься, кентавр. Определенно не глупо. Твои же собственные секретные файлы…
– Я некоторое время обдумывал идею применения фольги. Кстати, где ты видел мои файлы?
Вопрос был риторический. Жеребкинс давно свыкся с мыслью, что Артемис Фаул не менее талантливый хакер, чем он сам.
– Основная идея в высшей степени разумна. Создать идеальный отражающий полимер.
Жеребкинс кусал костяшки пальцев.
– Природа. Использовать природу.
– Какой материал здесь наверху самый естественный? – слегка намекнул Артемис.
– Лед, – сказала Элфи. – Лед и…
– Снег, – почти благоговейно прошептал кентавр. – Конечно. Д’арвит, почему я сам… Снег, я прав?
Артемис поднял трехмерные перчатки, и на присутствующих посыпался голографический снег.
Жеребкинс вскочил на ноги.
– Увеличь, – велел он. – Увеличь и расширь.
Артемис коснулся голографической чешуйки, заставив ее замереть в воздухе.
Еще парой движений он увеличил поддельную снежинку, и ее неправильная форма стала очевидной. Она была неправильно правильна – идеальный круг.
– Нанопластинка, – выдохнул Жеребкинс, в кои-то веки позабыв скрыть восторг. – Клянусь, настоящая нанопластинка. Умная?
– Исключительно умная, – подтвердил Артемис. – Настолько умная, что способна определить, какой стороной она опустилась на поверхность, и сконфигурировать себя на полную изоляцию льда и отражение солнечных лучей.
– Значит, мы насыщаем ими облака?
– Именно так, буквально под завязку.
Жеребкинс, цокая копытами, нырнул в голографический снегопад.
– А потом они лопаются, у нас появляется покрытие.
– Правда, расти оно будет постепенно, но действовать начнет практически сразу.
– Мои поздравления, вершок.
Артемис улыбнулся, на мгновение став самим собой.
– Думаю, это весьма своевременное признание.
Виниайа прервала сей праздник любви к науке.
– Позвольте уточнить, правильно ли я поняла. Вы стреляете этими пластинками в облака и они выпадают на землю со снегом?
– Да. В крайних случаях можно стрелять непосредственно по поверхности, но из соображений безопасности замаскированным сеятелям лучше зависнуть над облачным покровом.
– И ты способен это сделать?
– Мы вместе – способны. Совету придется утвердить строительство целого флота модифицированных шаттлов, это помимо станции мониторинга.
Элфи занимала совсем другая проблема.
– Эти пластинки совсем не похожи на снежинки. Рано или поздно какой-нибудь человек с микроскопом заметит отличие.
– Прекрасная мысль, Элфи. Возможно, мне стоит учесть, что по части интеллекта ты все же отличаешься от своих товарищей по ЛеППРКОНу.
– Спасибо, наверное.
– Когда пластинки наконец обнаружат, я разверну в Интернете кампанию, объясняющую их появление выбросами отходов производства с химических заводов России. Я также подчеркну, что впервые отходы цивилизации действительно помогают защите окружающей среды, и предложу финансировать программу по