Он взял прядь волос, отогрел в ладонях. Ледяные кристаллы расплавились, и он осторожно слизал капли. Потом прижался щекой к краю ванны, почувствовал холод.

Как она была прекрасна, восстающая из ледяной глыбы…

И связь между ними оставалась все такой же прочной. Оба они одного поля ягоды – ничего не изменилось.

Разве кисть руки на этот раз удалось развернуть с трудом. Так, ладонь к ладони… Он сплел ее пальцы со своими. К руке прилипли частички замерзшей крови.

Рядом с ней времени не существовало. Годы, дни, недели смешались в едином потоке, в котором имело значение одно – их сплетенные руки. Потому предательство и оставляет такие болезненные раны. Она вернула в их жизнь время – зачем? За это в ее жилах никогда больше не будет течь теплая кровь.

Он осторожно вернул руку в прежнее положение.

Вышел не оглянувшись.

Резкий звук вырвал Эрику из глубокого сна без сновидений. Не сразу опознав сигнал мобильника, она выскочила из постели и нажала кнопку.

– Эрика Фальк.

Спросонья голос был такой хриплый, что пришлось прокашляться, прикрыв трубку ладонью.

– Я вас разбудил? Простите.

– Нет, нет, я уже не сплю.

Глупый ответ пришел на язык автоматически. По крайней мере, то, что она не спит, было очевидно.

– В любом случае прошу прощения. Это Хенрик Вийкнер. Я только что говорил с Биргит, это она просила меня с вами связаться. Дело в том, что сегодня утром ей звонил какой-то наглый полицейский из Танумсхеде. И приказал ей – ни больше ни меньше – в самых беспардонных выражениях немедленно быть в участке. Понятно, там требуется и мое присутствие. Он не разъяснил, в чем дело, но на этот счет у нас есть свои предположения. Биргит очень переживает. Как назло, ни Карла-Эрика, ни Юлии нет во Фьельбаке, поэтому мне не оставалось ничего другого, как обратиться к вам. Не могли бы вы к ней заехать? Сестра и шурин Биргит работают, поэтому она дома одна. Сам я смогу быть во Фьельбаке не раньше чем через пару часов, и очень желательно, чтобы кто-нибудь составил ей компанию на это время. Понимаю, что просить об этом – дерзость с моей стороны, ведь мы почти не знакомы. Но выбора у меня нет.

– Никаких проблем. Конечно, я заеду к Биргит, только оденусь. Через пятнадцать минут буду у нее.

– Отлично! Я ваш должник, правда. У Биргит всегда были слабые нервы, и ей желательно быть под присмотром, пока я доберусь до Фьельбаки. Позвоню и предупрежу ее, что вы в пути. Я объявлюсь у нее после двенадцати, тогда сможем поговорить основательнее. Еще раз большое спасибо.

Все еще сонная, Эрика пошла в ванную наскоро умыться. Потом надела вчерашнюю одежду, быстро навела макияж, причесалась и меньше чем через десять минут уже сидела в машине. Дорога от Сэльвика до Тальгатан заняла еще пять минут. Таким образом, через четверть часа после разговора с Хенриком – секунда в секунду – Эрика была на месте.

Биргит выглядела так, будто со времени их последней встречи потеряла несколько килограммов. Платье висело на ней как на вешалке. На этот раз она не стала приглашать Эрику в гостиную и вместе с ней устроилась на кухне.

– Спасибо, что приехала. Не знаю, как бы я в одиночку дождалась Хенрика.

– Он сказал, будто вам звонил какой-то полицейский?

– Да, комиссар Мелльберг. Разбудил меня в восемь утра. Велел мне, Карлу-Эрику и Хенрику немедленно быть в участке. Я объяснила, что Карл-Эрик уехал по делам и вернется завтра, и просила перенести встречу, но он, как видно, из тех, кто не слышит никаких аргументов. Несносный тип… Конечно, я тут же позвонила Хенрику, и тот обещал подъехать, как только сможет, а пока предложил попросить тебя присмотреть за мной. Надеюсь, это не выглядит непростительной наглостью с нашей стороны? Понимаю, что ты не горишь желанием и дальше погружаться в нашу семейную трагедию, но я не знаю никого, к кому могла бы еще обратиться. Одно время ты была нам как дочь, и вот я подумала…

– Буду рада помочь. Полицейский не объяснил, в чем дело?

– Нет, об этом он не сказал ни слова. Но у нас на этот счет свои предчувствия. – Тут Биргит разволновалась. – Или я не говорила, что она не убивала себя… не убивала…

Эрика положила руку на ее плечо.

– Не будем делать поспешных выводов. Может, вы и правы, но пока мы ничего не можем знать наверняка.

Время за кухонным столом тянулось долго. Говорить вскоре стало не о чем, и в тишине слышалось только тиканье часов. Эрика вычерчивала пальцем круги, следуя узору на скатерти. Биргит была такой же опрятной и подтянутой, как и в прошлый раз, но на лице ее лежала чуть заметная тень усталости – как пожелтевшая от времени глянцевая фотография. Похоже, она и в самом деле потеряла в весе, но это было ей совсем не к лицу. Биргит и без того балансировала на грани анорексии, и теперь у нее только прибавилось морщин. Она сжимала в руках кофейную чашку так, что костяшки пальцев были совсем белые. Возможно, в другой день это и разозлило бы Эрику, но только не сегодня.

– Не могу взять в толк, кому понадобилось убивать Алекс? У нее не было ни врагов, ни недоброжелателей. Они с Хенриком жили как все…

В гнетущей тишине дома эти слова прозвучали как пистолетный выстрел.

– Мы ведь не знаем, в чем дело, – повторила Эрика. – Давайте не будем строить догадок, пока не выясним, чего хочет полиция.

Биргит не ответила, и Эрика истолковала ее молчание как согласие.

В самом начале первого на парковку напротив дома завернул Хенрик. Увидев его в окно, женщины встали и пошли надевать пальто. Когда Хенрик позвонил в дверь, они были готовы ехать.

Биргит и Хенрик обменялись полувоздушными поцелуями в щеку, после чего он подошел к Эрике, не привыкшей к подобным нежностям. Она немного смутилась оттого, что вынуждена начинать новое дело с маленького насилия над собой, но все оказалось не так страшно. Пару секунд она