— Да это дело пяти минут.
Машина пересекла мост, выезжая на Приморский проспект. И… встала в пробку.
* * *Один известный человек как-то сказал: “не в километрах расстояние измеряется. Два часа туда ехать”. Тогда фраза показалась мне смешной. И только сегодня я понял, какой глубокий смысл был заложен в этих словах.
До Соборной площади мы добирались три часа. И еще полчаса Виктор катался по округе, пытаясь найти место, где можно было оставить машину.
И наконец когда “Премьер” угрожающе пища парковочными датчиками, все-таки вписался в узкий зазор между плотно стоявшими авто, я вздохнул с облегчением. С трудом приоткрыл дверь и вышел из машины.
— Тебя подождать? — уточнил он.
— Ну, если есть желание напиться в приличной компании…
Виктор не задумываясь, кивнул:
— Почему бы и нет. Сегодняшний день сам располагает к распитию спиртного, ругани, а возможно — что и к драке.
Я усмехнулся:
— Я скоро.
Феникс отрегулировал водительское сиденье, откинулся на спинку и прикрыл глаза.
Я же прошел через заполненный народом сквер и вышел к площади.
Сегодня погода решила побаловать столичных жителей. Солнце пробивалось сквозь полупрозрачные светлые облака. Блики света играли на золоченом куполе величественного собора. Здание выгодно смотрелось на фоне желтых домов, которые расположились по соседству. На площади перед ним собралась пестрая толпа. Я лениво осмотрел горожан, отметив, что редко когда в одном месте собирается настолько разная публика. Здесь были важные лавочники, выгуливающие свои семейства, уличные торговцы, по случаю разносящие среди праздных гуляк лотки с сувенирами. То тут, то там виднелись белые платки служительниц, которые не уставали нести весть о прародительнице всем желающим. Стайки гимназисток в синей форме, и кадетов в нелепых кепках с красной полосой взрывались искристым смехом. Дамочки с кружевными зонтиками соседствовали с девицами в косухах. На нижние ветки деревьев в парке забрались чьи-то неугомонные дети. Встревоженная нянька громко охала, да только без толку. Хмурый бездомный беззастенчиво копался в урнах для мусора и время от времени успевал ухватить проходящих мимо женщин за ягодицы. На их возмущение он разводил руки в стороны и затягивал:
— Сдайте меня в жандармерию, раз вам попы жалко.
Желающих жаловаться на него явно не находилось. Мужик снова грустнел и возвращался к поискам съестного.
Чуть поодаль девочка в потрепанной балетной пачке и в серой застиранной маечке балансировала на тугом надутом шаре.
Верткие цыганята носились между гуляками, и изредка кто-то вскрикивал, пытаясь отвесить им оплеуху. Рядом со мной прошел парень, задев локтем. Он рассеянно извинился, а я схватил его за плечо и крепко сжал.
— Верни, — угрожающе потребовал я.
— Милсударь, вы обронили, — пролепетал жулик и протянул мой бумажник.
— Не умеешь — не берись, — я толкнул его прочь, забрав кое-что из его кармана, и приблизился к всполошенной даме.
Та которая испуганно вытряхивала содержимое сумочки в подол своего платья и бормотала:
— Я же покупала газировку… был же тут…
— Вы забыли кошелек на прилавке, — улыбнулся я, отдав добычу которую я присвоил у карманника.
Вместо благодарности дама принялась проверять содержимое мошны. А я благополучно скрылся в толпе. Какая-то мелкая собака пронеслась мимо. Розовый поводок вился следом словно веселая змейка.
В небо вспорхнул упущенным букет из шаров, и кто-то попытался ухватить его огненной плетью. Видимо, решил вернуть. Да только не подумал, что в резиновую оболочку закачан ксилений. Оглушительный взрыв прокатился над площадью, а следом раздались ругательства и угрозы убить лихача.
Жандармы тут же поймали бедолагу и потащили к стоявшему неподалеку фургончику.
Чинно прогуливались драгуны, выслеживающие наивных девушек провинциалок. Пару раз я слышал их козырное: «Вашим мамам зять не нужен», и кривился от отвращения.
На высоком сколоченном из струганных досок помосте работники сцены выставляли аппаратуру. Ветер трепал натянутые баннеры с именем певицы и группы, которые собирались выступать. Жирная чайка уселась на стойку и несколько раз с силой ткнула в микрофон клювом.
Наконец я вышел к нужному зданию и отряхнул лацканы пиджака, от налипших на них неведомым образом конфетти. Пробегающий мимо чернявый ребенок попытался было выхватить из моих рук папку с документами. Но получил ловкий пинок под задницу и не останавливаясь скрылся за углом.
— Эх, молодость, — усмехнулся я, вспомнив Мейхэма. И потянул на себя дверь.
Небольшой холл выходил в светлую приемную. Напротив двери расположился тяжелый стол. За ним сидела девушка со смуглой кожей, темными волосами, собранными в узел на затылке, высокой грудью и сильными пальцами, которыми она стучала по механическим клавишам старой печатной машинки. На ее переносице сидели тяжелые очки в роговой оправе. Красная помада четко очертила тонкие губы. Из-под коротких рукавов легкого платья виднелись витиеватые татуировки.
— Вы к кому? — сурово уточнила она, посмотрев на меня поверх стекол.
— К Калинину.
— Фамилия? — она взяла с края блюдца рядом с кофейной чашкой тонкую сигарету и затянулась.
— Карамазов.
— Ясно, — выдохнула она и взяла трубку дискового телефона, набирая три цифры. — Карамазов в приемной… Да… Ясно.
Она ударила трубкой по рычагу и поднялась на ноги, чтобы подойти к двери, с надписью «АК». Короткая юбка позволила рассмотреть рисунки на бедрах и лодыжках девушки.
Девушка приложила ладонь к замку, и он оттаял. Только теперь я понял, что дверь прежде была заморожена.
Секретарша вернулась на свое место и вновь взяла сигарету.
— Чего уставился? Иди.
Я толкнул створки и вошел в кабинет. Именно таким я и представлял вотчину Калинина. Несколько старомодный, уютный с массивной мебелью, стеной, завешенной грамотами, полочкой с наградами и снимками. Единственным, что выбивалось из общей картины, был большой аквариум, в котором лениво плавали крупные красноперые рыбы.
Калинин и Беломорцев уже сидели за столом.
— Проходите, Алексей Юрьевич, — заметив меня в дверях, недовольно произнес Калинин.
— Благодарю.
— Как-то вы не особенно торопились, — Беломорцев закинул в рот мятную конфетку из вазочки, стоявшей в центре стола.
Я пересек комнату и положил на стол бумаги:
— Все образцы заполнены и подписаны.
Калинин взял папку, принялся перебирать документы.
— На месте, на месте, — бормотал Алексей Викторович. — А где… Ага, вот оно. Вроде все.
Он передал бумаги коллеге. И процедура изучения повторилась.
— Поздравляю с первым закрытым делом, Алексей Юрьевич, — сухо поздравил меня Калинин и протянул планшет. — Подпишите копию акта выполненных работ и сумма будет переведена на ваш счет.
Я благодарно кивнул и склонился над планшетом. И от суммы, указанной в файле, у меня отвисла челюсть:
— Двадцать пять тысяч рублей? — удивленно переспросил я.
— Да, налоги и десятина уже уплачена от вашего имени.
— Ошибки нет?
— Вы особо не радуйтесь, — “обнадежил” меня Калинин. — В эту сумму включены расходы по розыску, оплата команды, подготовка к ликвидации хранителя и прочие мелочи, которые съедают большую часть бюджета. Ну и данный объект был признан артефактом первого класса. То есть, как представляющий исключительную опасность для общества. Второй и третий класс стоят на порядок