— А Гордона вы знали?
Фрэнк сунул руку в карман за деньгами, но не нашёл их, принялся выворачивать карманы, вытаскивая по предмету за раз. Крышечки, обёртка от жвачки, мелочь. Да у него больше мусора, чем у кого-то ещё, кого я знаю.
Мистер Спектр не проявлял признаков нетерпения, он просто улыбнулся и ответил на заданный вопрос.
— Мы когда-то дружили, но потом разбежались. Слишком много проблем, бедолага.
— Алкоголь?
— Это потом. У него и без того жизнь была невесёлая. Жена умерла, рожая их единственного сына. Гордон сам его вырастил. А спустя много лет его единственный внук Дэвид попал в аварию. Хороший был мальчик. Наверное, только получив права, он превысил скорость. Точно не понятно, что же случилось, его машину нашли под придорожной насыпью на трассе 12, она сгорела. Спасатели прибыли слишком поздно, им оставалось только потушить пожар.
— Как ужасно, — я старался проявить максимальное сочувствие, но не чувствовал такового, наверное, из-за того, что не знал этих людей. Вместо этого я вдруг задумался, а не был ли Дэвид Хофштеттер той самой любовью, о которой признавалась моя сестрица?
«Когда я была в твоём возрасте, я нашла любовь, но потом так и не смогла. Пыталась, но не получалось… Он умер».
Мои родители должны были знать. Почему же никто мне ничего не говорил?
Мистер Спектр отсутствующим взглядом играл с одной из выложенных Фрэнком крышек.
— Гордон так и не оправился от потери. После этого родители Дэвида перебрались в Калифорнию, оставив Гордона одного. Так что ничего удивительного, что он решил залить своё горе алкоголем.
— Нашёл! — воскликнул Фрэнк, с триумфом сжимая свою двадцатку, прежде чем отдать её. Я вытащил свой бумажник и отдал пять долларов, чтобы компенсировать разницу.
Кассовый аппарат открылся со старомодным звоном, и мистер Спектр принялся отсчитывать сдачу, которую Фрэнк хотел было забрать себе, но я громко кашлянул и быстро отодвинул его руку, накрывая сдачу своей, Фрэнк же принялся запихивать свой мусор обратно, когда мистер Спектр внезапно спросил:
— А что это?
Я увидел, как он поднял что-то с прилавка и принялся разглядывать это поверх своих очков.
— Это камешек из моей коллекции, — ответил Фрэнк.
— Он всё собирает, — пояснил я. — У паренька горы всякого.
— Я, видишь ли, и сам коллекционер, — сказал мистер Спектр. — Ты не мог бы продать его мне?
— Может быть…
— Я дам за него двадцать долларов.
— Двадцать долларов? Тогда конечно!
Мистер Спектр быстро положил камень в карман и открыл кассовый аппарат ещё раз.
— Вот что, молодой человек, я даже дам вам совершенно новую, чистую двадцатку, — он передал мальчику хрустящую купюру, тот приподнялся на носках, чтобы достать до неё.
Случившееся поразило меня. Ничто из имевшегося у племянника хлама просто не стоило двадцати долларов, одного максимум. Наверное, Спектр видел, как те ребята задирали его, вот и решил как-то сгладить посещение магазина. Жест был добрый, но странный.
— Ну что вы, не стоит, — сказал я ему. — Многовато за простой камешек.
— О, поверьте, мне доставляет удовольствие общение с собратом-геологом.
— Ого! — восторгался Фрэнк неожиданному прибытку. — Классный получился день. Сначала дедушка подарил двадцать долларов, а теперь тут.
— Я рад, что мы оба извлекли выгоду, — ответил ему мистер Спектр.
— Но… — попробовал было возразить я, но за нами собрались другие покупатели, ожидая своей очереди, так что кассир-учитель жестом подозвал к себе человека за нами.
— Увидимся завтра в школе, мистер Беккер, — сказал он, отпуская нас.
Глава 22
Когда мы вышли из магазина, Фрэнк что-о там говорил об удачном дне, и как хорошо было проводить время с дядей Рассом. Такое себе спасибо, но большего всё равно не добьёшься. Если бы не я, он так и остался бы сидеть дома да телек смотреть.
Когда мы добрались до лавки мороженого, место было наполовину заполнено. Там же были и трое хулиганов, прямо рядом с табличкой: «Сегодня особое блюдо: мятное с шоколадной стружкой».
— Эй, Фрэнк, как делишки? — раскрыл рот Хорьколицый. Если был бы он моего возраста, я бы отозвал его в сторонку, на стрелку. Хотя стоит довериться Фрэнку, тот проигнорировал его, взгляд мальчика был прикован к образцам мороженого под стеклянным прилавком.
— Ты чего высматриваешь, всё равно ведь выберешь то же самое, — сказал я.
Конечно же, пять минут спустя мы сидели за столиком, я потягивал корневое пиво, а Фрэнк жевал свой вафельный рожок с шоколадным мороженым, политым соусом. Мы постарались пристроиться как можно дальше от тех троих, но я постоянно за ними приглядывал. Я, конечно, знал, что в таком возрасте детишки довольно неприятные, но эти трое идиотов били все рекорды. Кепка-Задом-Наперёд определённо был лидером, остальные двое делали всё, что он говорил. Когда к кассе кто-то подходил и делал заказ, он, дразня, повторял за ним или ней. Очень хотелось отвесить ему тумака. Когда Кепка-Задом-Наперёд подставил старой леди с тростью подножку (она заметила и обошла), я уже хотел было встать и рявкнуть что-нибудь, но Фрэнк, заметив решимость на моём лице, сказал:
— Расс, просто не обращай внимания.
— Как их зовут? — спросил я.
— Ты зачем хочешь знать? — посмотрел он на меня с подозрением.
— Не волнуйся, я не собираюсь устраивать сцены или жаловаться. Просто хочу узнать.
Когда он не ответил, я наклонился вперёд, понизив голос:
— Как зовут того, который не умеет бейсболку носить?
Он нервно посмотрел в его сторону.
— Фрэнк Шрапнель, — сказал я, в притворном нетерпении хлопнув по столу. — Кажется, я задал тебе вопрос.
Он ухмыльнулся. Фрэнк любил, когда к нему обращались по прозвищу.
— Это Кайл, — сказал он, наконец, — остальных не знаю. Они на год старше меня.
Кайл. В старых книгах и фильмах хулиганов зовут Слагго19 или Скат Фаркус20. Кайл даже особо угрожающе не звучит.
— А фамилию этого Кайла не знаешь?
— Ты ведь не собираешься никуда звонить? — он обеспокоенно посмотрел на троих хулиганов.
— Нет. Клянусь, всё останется между нами.
— Бишманн. Кайл Бишманн.
— Именно он и говорил тебе про отца?
Фрэнк кивнул и принялся слизывать подтаявшие потёки мороженого с рожка.
Кайл Бишманн. Какой же сволочью надо быть, чтобы насмехаться над тем, что у кого-то нет отца? Я смотрел за ним со своего места. Тот ржал, словно ишак, причём в буквальном смысле. Я вдруг понял, что разозлился сильнее, чем когда-либо в жизни. В кулаках словно потрескивала едва сдерживаемая энергия. Я всерьёз хотел прибить мальца. В голове начали мелькать картины, как я избиваю этого Кайла Бишманна и его придурковатых дружков. Вот ещё одна картинка, на этот раз ещё хуже, как я посылаю пучки молний из рук прямо в них, смотря, как их корчит от разрядов электричества.
Я почувствовал, как мышцы напряглись, словно я поднимал тяжёлую штангу.
— Послушай, — сказал Фрэнку, мой голос опустился до низкого рыка, так что я сам себя не узнал, — если этот Бишбой тебе хоть что-то сделает, дай мне знать, я сам с ним потолкую.
Глаза Фрэнка расширились