Он протянул ей микрофон, а камера взяла ее лицо крупным кадром.
— Мэллори, ты бы не могла нам рассказать, что видела прошлой ночью? — Я почувствовал, что меня сейчас стошнит.
Она улыбнулась и посмотрела, будто прямо на меня.
— Я встала посреди ночи выпить воды и случайно выглянула из окна, когда скорая уже уезжала, около двух пятнадцати. Моя мама и я иногда присматриваем за миссис Смит, просто чтобы справляться о ее здоровье. Я слышала, что сейчас ее состояние устойчивое и завтра я ее навещу.
Затем прозвучал голос Патрика Дулана за кадром:
— А что ты думаешь о незнакомце, который, по словам миссис Смит, позвонил в 911, а до этого каким-то образом попал в ее дом, хотя дверь была заперта, и вернул ее с того света?
— Все может быть, — ответила она. — Почему бы и нет?
— Немногие согласны в это поверить, — продолжил Патрик Дулан. — Что бы ты сказала тем, кто в это не верит?
Мэллори снова улыбнулась.
— Я считаю, миссис Смит виднее, действительно ли она заперла дверь. Когда медики прибыли, дом был открыт, так что это не могло быть ограблением. И если она говорит, что умерла, а потом вернулась, мне хочется в это верить. Иногда чудеса случаются.
— Вот так вот, ребята. — На экране крупным планом возникло лицо Патрика Дулана. — Чудо на Поплар Драйв.
В студии Мэделин Парк произнесла:
— Мы обожаем счастливый конец на «Пятом канале новостей». Лично мне нравится точка зрения молодой девушки. Мне тоже хочется верить в чудеса.
Пока Мэделин обменивалась репликами со вторым ведущим, папа встал и выключил телевизор. Немного позже я дышал уже чуть свободнее, надеясь, что следы потрясения исчезли с моего лица.
— Что думаешь об этом? — спросил папа.
— Странные дела, — мама сделала глоток воды.
— Ладно, даже если не говорить пока о воскрешении из мертвых. Я о том таинственном незнакомце — у них должна быть запись его голоса, когда он звонил в 911, — продолжил папа.
— Да, но он не представился, — сказала мама.
— Хм, — папа принял позу думающего над задачкой. — За это, по идее, возьмется бюро расследований. Им следует снять отпечатки, поискать в воздухе волоски, проверить наличие отпечатков подошв внутри и снаружи и сделать тест на ДНК. Невозможно вот так просто побывать в комнате и уйти, ничего не оставив после себя.
— Я более чем уверенна, Эджвуд не может похвастаться специальным отделом криминалистики, — ответила мама. — Насколько я понимаю, преступления же не было, так ведь?
— Оно-то так, но расследование сможет исключить сверхъестественных существ. Это же и так понятно, что там просто случайно кто-то оказался — грабитель или еще кто.
Я мог только надеяться на то, что никто из присутствующих не услышит стук моего сердца.
— Почему сразу преступник? Как насчет доброго самаритянина, который прогуливался себе мимо и заметил что-то неладное? — подал я, наконец, голос.
— В час ночи? — спросила мама. — Кто же в такое время прогуливается?
— Те, кто работают в ночную смену? — пожал плечами я.
— Такие явно остались бы на месте. Зачем же убегать, когда приехала скорая?
Мне нечего было сказать на это.
— Мне очень нравится то, что ты видишь только хорошее в людях, Расс, но я думаю, здесь не все так просто. В конце концов, мы об этом узнаем — это всего лишь вопрос времени.
После его слов у меня пошли мурашки по спине, прямо как в тех романах ужасов. Почему же я ощущал вину. Я же ничего плохого не сделал, совсем наоборот, если подумать немного, я сделал что-то хорошее. Я же спас бабушке Нелли жизнь, правда? Если скажу, что это я, они расстроятся? Конечно, расстроятся, особенно мама, ведь я гуляю по ночам и скрывал от нее свои проблемы со сном. И мне, наверное, снова придется ходить на прием к доктору Антону, чтобы он глубже проник в мою психику или как там это правильно называется, пытаясь докопаться до сути проблемы. Этого я точно не хотел. Но может, если скажу, что вчера был один единственный раз, когда я вышел на прогулку, это как-то сгладит ситуацию. Но как только мама с папой об этом услышат, они станут каждую ночь караулить, чтобы я не смог выйти. И как же я тогда усну?
— Расс, я забыла тебе сказать, — вспомнила мама. — Какая-то девушка звонила тебе, пока ты спал.
— Как ее зовут? — замер я с полной вилкой спагетти в руке.
— Понятия не имею. Но она сказала, что это важно, и я дала ей твой мобильный.
Глава 8
После обеда я пошел наверх делать уроки. Во всяком случае, такой была официальная версия происходящего. Все вечера во время учебы в школе я обычно проводил в своей комнате. У меня был телевизор, игровая приставка, ноутбук, телефон, так что это было моим любимым местом в доме. Мама и папа никогда не задавали вопросов насчет того, как я провожу свое свободное время, возможно, потому что мой средний балл был 3,6 и в отличие от Карли, полиция ко мне в гости не наведывалась. Тот факт, что основное внимание уделялось ей, многое упрощало.
Я сел на кровати и проверил сообщения в мобильном. Загадочная незнакомка так ничего и не прислала. Когда я увидел сообщение, сначала подумал, что это Мэллори Нассиф, но это был мой друг. Среди тех, с кем я дружил, Джастин и Мик были лучшими. Мик прислал мне голосовое сообщение: «Эй, неудачник. Ты мне, черт возьми, ответишь когда-нибудь, или нет?!» Все как всегда. Он прислал мне семь сообщений, во всех в основном одна тарабарщина. Я набрал его.
Я: Ну?
Мик: Что делаешь?
Я: Домашнее задание.
Мик: Хах! Шутишь. Слушай, ты сейчас онлайн? Ты просто должен это увидеть — просто оборжаться. Бросаю ссылку.
Я: Ладно.
Мик: Что с тобой такое?
Я: Ничего.
Мик: Твое ничего смахивает на депресняк. Только не убей себя там, окей? Не знаю, что у тебя стряслось, но бывает и похуже.
Я: Знаешь Мэллори Нассиф?
Мик: Не так, как хотелось бы.
Я немного остановлюсь здесь, чтобы объяснить, что Мик любит косить под бабника. Не то, чтобы у него это на самом деле получалось, но у него всегда находилось, что сказать о каждой проходящей мимо девушке. И одна из них, как он полагал, точно когда-то станет его девушкой. В этом смысле он слегка бредил.
Мик: А что? Она спрашивала обо мне?
Я: Мечтай. Ее в новостях показали, потому спрашиваю.
Мик: Мэллори Нассиф сказала в новостях, что хочет меня? — он попытался рассмеяться, послышалось что-то вроде «хех».
Я: Нет, у ее соседки был приступ, — притворяюсь, что не понимаю, о чем он.
Мик: Ее ровесницы?
Я: Нет, очень старой соседки.
Мик: А, ну в старости такое бывает, правда? —