— Теперь твоя королева, — парирую я.
— Никогда не моя королева. Ты сделала выбор, — тьма наступает.
«Я не делала выбор», — не говорю я. Пусть думает, что это так. Это предпочтительнее правды. Было время, когда я требовала правды любой ценой. Теперь я стремлюсь к милосердию иллюзии с рвением умирающего грешника, ищущего искупления.
Он сбрасывает свой плащ теней и открывает себя в ореоле кобальтового света, который окрашивает его чёрные крылья оттенком индиго, пока те шелестят, шевелятся и устраиваются. Я дрожу и покрепче закутываюсь в свой плащ. Хоть у меня и иммунитет к сидхба-джай, у меня нет иммунитета к шарму короля Невидимых. Он воплощение похоти. Сексуален в той до-мурашек-по-коже манере, которая заставляет женщину, не нуждающуюся ни в чём, осознать значение примитивного, поглощающего разум, вызывающего привыкание желания. Каждый нюанс тьмы накладывается на каждый кулак и клинок власти; он великолепен, почти всемогущ и вечен. Взрывная сексуальность пропитывает воздух вокруг него, заряжая атомы вокруг нас бессловесным, эротичным, неудержимым внушением, чтобы я подчинилась ему в любой манере, какой он пожелает. Задержав дыхание, я задаюсь вопросом: являюсь ли я всё ещё его слабостью? Он до сих пор не способен мне отказать?
Он владеет всеми теми вещами, которые должны принадлежать Двору Света. Может ли он передать эти вещи нам? Пожелает ли он? Могу ли я, Королева Иллюзий, Королева Огня, соблазнить его и побудить сделать это? Даже если я потерплю неудачу, я хотя бы разделю с ним постель. Общее ложе часто приводит к уступкам.
— Никогда, — слова звучат мягко. Но его взгляд не мягок.
Король, который должен быть моим величайшим союзником, моим любовником, моим фаворитом — теперь мой величайший враг. Но «должен» ничего не значит для короля Невидимых.
«"Должен" — это ложный бог, который сбивает ваш прицел ещё до выстрела, — сказал мне кое-кто когда-то. — "Должен" — это дьявол, который поглощает вашу душу, как только вы действуете. Желание, мисс Лейн, это единственная допустимая мотивация. Чего вы хотите?»
Я хочу моего короля.
И он никогда не будет моим.
Он никогда не простит вещи, которые я совершила.
Будь я способна заботиться, моё сердце взорвалось бы. Мы были — мы есть — два лица двуликого Януса. Рождены править бок о бок, день и ночь, солнце и чёрная звезда.
Когда его тёмный двор просеивается и занимает положение позади него, лёд его ночного королевства вновь бросается вперёд, врезаясь в пламя моего дневного двора. Крошечные огненные вулканы встречаются с гейзерами мерцающего льда на улице между нами, радиоактивно полыхая, застывая, снова полыхая, пока наши силы сражаются без вовлеченности нас обоих. Крошечная трещинка раскалывает землю между нами и может превратиться в разлом, разрушающий планету, если мы оба будем глупы.
На кону стоит само наше существование.
Просто стоять лицом друг к другу — это война.
Всё не должно быть так.
Я осматриваю его армию. Не оценивающим взглядом оппонента, а скорее с завистью. Там, позади, закутанная в дверном проёме, одна из призрачных каст, которую я не видела, пока не стало слишком поздно, или, скорее, не понимала, что я вижу. Позади короля стоят два его принца, массивные чёрные крылья скрывают строение куда более сильное и смертоносное, чем титановая колючая проволока, способное нежно окутать или сокрушить в объятиях Железной Девы[2].
Его Тёмный Двор — ночная симфония, пропетая нотами атласной полуночи сновидений, мотивами сюрреалистичной дрёмы и тёмных звёзд. Они соблазнительны и прекрасны, среди них нет уродства. Сосредоточенные и чрезвычайно умные, они заставляют мой двор казаться простаками. Даже изобретательно смертоносные из Невидимых изысканны, повелевают взгляду задержаться на них, когда они приближаются. И тем они смертоноснее. Люди не в состоянии отвернуться. Зачарованно смотрят, пока Смерть подходит всё ближе, хотя не его армия…
Эту мысль я тоже уничтожаю.
— Отзови свой лёд, — шиплю я.
— Не мне нужно совладать с этой стихией.
— Мой двор — огонь, жар, жизнь.
— МакКайла Лейн была огнём. Ты холоднее льда. Бесплоднее самой бездны. Ты порождаешь лишь иллюзию. За тобой, может, и распускаются цветы, но позади себя ты оставляешь разрушение.
Я переживаю момент дезориентирующей двойственности, где я являюсь самой собой, и в то же время являюсь древней королевой, которая слышит в точности такое же обвинение от другого короля, и я гадаю, почему всё постоянно заканчивается так. У нас же был добавочный бонус, знание потенциальных ошибок.
Тем не менее, мы совершили эти ошибки.
— Ты пришёл позлорадствовать? Я никогда не преклонюсь перед тобой. Никто из нас этого не сделает, — это ложь, и мы оба это знаем. Его сила безмерно превосходит мою. Если он потребует, мы подчинимся. У нас нет выбора.
Возможно, у меня никогда не было выбора. Возможно, всё это высечено на камне задолго до моего рождения, нарисовано на потолке книжного магазина, который был воздвигнут как бастион, чтобы держать монстров подальше.
Вместо этого он породил монстра.
Его взгляд смещается и мерцает, наполненный нюансами вне моего понимания. Он пытается заговорить раз, другой, но так ничего и не говорит. Звёздные тени проносятся в его глазах, мускулы на подбородке напрягаются. На мгновение мне кажется, что мы можем стоять и в тишине смотреть друг на друга целую вечность. Я гадаю, что он видит в моих глазах. Я гадаю, можно ли там вообще что-то увидеть.
Я разворачиваюсь и ухожу.
Или пытаюсь.
Мои ноги остаются прикованными к земле.
Я жду, удерживая его взгляд, мой позвоночник охвачен необъяснимым напряжением, меня переполняет молитва, которой я не понимаю и не имею возможности озвучить.
Он тяжело вздыхает и протягивает ко мне руку. Медленно, понимая, что одно неверное движение может спровоцировать сражение. Его ладонь раскрыта, длинные, сильные, элегантные пальцы выпрямлены. Когда-то я целовала эту ладонь. Чувствовала, как она поддерживала мою голову, скользила по моей талии, ложилась на мою поясницу.
— Возьми мою руку. Позволь мне показать тебе путь обратно.
Я не спрашиваю, куда обратно. Подразумевается, что «обратно до самого конца».
Как будто я ему доверюсь.
Действительно ли он может это сделать? Вернуть меня туда, где всё это началось? До того, как всё пошло ужасно неправильно? Зависть — это бритва, отравляющая меня порезами из-за того, что у него есть такая власть переместить нас сквозь время и вероятности. Я такой властью не владею. Подозрение отравляет меня ещё сильнее. Его предложение нелогично. Я бы не сделала такого предложения на его месте. Он пытается втереться ко мне в доверие.
Что есть доверие, если не ожидание, что некто будет вести себя в соответствии со своими прошлыми действиями?
Видит