Я допил пиво.
— Иногда применяют инструмент. На конце крючок, чтобы вытягивать из карманов бумажники.
— У вас есть?
— Нет, я не использую инструмент. Хотя был известный карманник, который это делал.
— Как его звали? — спросил мальчик, продолжая смотреть на меня.
— Баррингтон. Ирландец. Давным-давно жил, в Англии. Работал в театральной труппе, его приглашали на разные вечеринки в аристократические дома, там он и обирал богачей. Он специально сделал для воровства такой инструмент и пользовался им. Он крал у членов парламента и послов, иногда переодевался священником ради своих афер. Его называли Принц Карманников; говорят, был очень крутым.
— А кто ещё?
— Тебе это не обязательно знать.
— Почему?
Мальчик с удивлением посмотрел на меня. Это я только что рассказывал о воровстве, но ребёнок вдруг смутился, словно сам сболтнул лишнего. Худые ноги, торчавшие из-под штанов, и грязные носки были заляпаны землёй.
— Был ещё один чудак, который крал кошельки, вкладывал туда собственные визитки, а затем возвращал обратно. Известный американский вор-карманник Доусон. Ещё невероятный вор Анджелило, который, говорят, украл сто тысяч кошельков. А ещё была женщина Эмилия, её арестовали, а во время суда она стащила футляр для очков у судьи. Весь суд покатывался со смеху.
Выражение лица мальчишки немного изменилось.
— А в Японии?
— Была воровка по имени Кохару. Раньше использовали кошельки с фермуаром, такой защёлкой на рамке. Некоторые продевали шнурок и вешали их на шею. Она могла расстегнуть пальто и вытащить только содержимое кошелька. Такой приём называли «воровство без кошелька». Даже болтают, после этого она застёгивала и кошелёк, и пуговицы на пальто обворованного. Вот это мастерство!
— Правда?
— Они были бедны, но смеялись судьбе в лицо.
Компания детей, посмотрев на часы, убрала приставки и удалилась из парка. Мимо нас прошла молодая пара с собакой. Маленькая девочка, которую за руку вела мама, что-то болтала и смотрела на нас.
— Был даже один вор, который украл десять миллионов за один день.
— Десять миллионов?!
— Да, мой знакомый. Он умер. Наверное…
Мальчик посмотрел на меня. Я вспомнил лицо Исикавы, когда тот последний раз кивнул мне в машине, а затем удаляющиеся красные габаритные огни.
— Почти все они плохо кончили. Поэтому не надо им подражать. Ничего хорошего это не сулит.
Я показал мальчишке те двести двадцать тысяч, которые украл у старика после концерта.
— Я дам их тебе. Если тебе опять скажут что-то принести из магазина, купишь. И больше не приходи ко мне.
— Но почему?
— Я занят.
Я встал со скамейки. Мальчик молча шёл за мной, то отставая, то догоняя. Когда мы расставались, он ничего не сказал. Я вернулся в квартиру, почувствовал озноб. Даже под одеялом дрожь не проходила, я решил, что простудился. Я вышел за лекарством, ещё больше замёрз, вернувшись, выпил таблетки и лёг спать. Два дня я пролежал в кровати. Мне снилась Саэко, когда позвонили в дверь. Я не подошёл, но звонок не стихал. Не понимая, вечер или ночь, я закурил сигарету, но не почувствовал её вкуса. Открыв дверь, я увидел перед собой мать мальчика.
10
На ней была мини-юбка и чёрные колготки с рисунком. С подозрением она посмотрела на меня, затем перевела взгляд на комнату, недоверчиво шаря по ней взглядом. Её правый глаз дёргался от тика, периодически плотно закрываясь. Она коснулась кнопки на своей сумке, а затем выжидающе посмотрела на меня. Я подумал, что этот взгляд напоминает её сына.
— Что тебе надо?
— М…
Глаз дёрнулся ещё раз.
— Ты здесь живёшь?
— Что?!
У неё в руке я заметил зонтик: на улице шёл дождь. Иностранец в промокшей рабочей одежде переходил тёмный переулок и курил сигарету.
— Он сказал, это ты дал ему деньги. Сто тысяч.
Мне уже всё это надоело.
— Ты пришла вернуть?
— Я не верну. С чего мне возвращать. Но почему?
— Да какая разница.
— Это же странно!
Может, и так, но неужели только из-за одного этого она здесь?
— Разговор закончен, уходи.
— Пусти меня внутрь, иначе закричу!
С этими словами она изобразила подобие улыбки. Я вернулся в комнату; женщина, что-то бормоча под нос, сняла сапоги. То, как дёргался её правый глаз, то, с каким напряжением она его закрывала, напомнило мне Саэко. Женщина сняла белое полупальто, под которым был надет белый свитер в обтяжку, подчёркивающий грудь.
Не успел я ногой разгрести разбросанную одежду, чтобы сесть, как она, не дожидаясь приглашения, заняла это место. На гладильной доске среди разных бумажек валялись купюры. Я сел на кровать.
— Чем ты занимаешься?
Она продолжала осматривать комнату.
— Не твоё дело. Что ты хочешь?
— Почему ты дал ему столько денег? За что?
— В смысле?
— Ты что-то с ним сделал? Если я пойду в полицию, тебе крышка!
Она напряглась и посмотрела на меня так строго, как только могла. От этой нелепой ситуации я рассмеялся. Для того, чтобы припугнуть кого-либо, она была слишком взволнованна.
— С чего бы мне что-то с ним делать?!
— Но ведь должна быть какая-то причина. Не валяй дурака.
— Он похож на моего погибшего сына, — соврал я. На мгновение её глаз забегал, словно она была в замешательстве. Я продолжал сочинять на ходу: — Он похож на моего умершего сына. Деньги у меня водятся, а живу я здесь потому, что мне совершенно наплевать, где жить. Я снимаю уйму квартир по всей Японии. Для меня сто тысяч — куча бумажек. Я увидел мальчишку, который воровал в магазине, и просто дал ему денег, как на благотворительность. К тому же был пьяный. А если пойдёшь в полицию, проблемы будут скорее у тебя.
— Но…
Казалось, она что-то обдумывает. Женщина посмотрела на небрежно брошенные на гладильную доску деньги, затем перевела взгляд на шкаф с одеждой.
— Значит, ничего не было?
— Ничего.
— Но… Хм, я тоже не была абсолютна уверена, что ты ему что-то сделал.
С этими словами она посмотрела вниз, а затем резко подняла глаза, словно на что-то решилась.
— Тогда будь моим клиентом. Последнее время совсем туго стало. Мой дружок спускает деньги на ветер, я и правда вляпалась. Мне нужны деньги завтра. Прошлый раз я сказала, что согласна за десять тысяч, но сейчас мне нужно пятьдесят. Он же похож на твоего умершего сына?
— Я пас.
Почему-то в моих словах было какое-то пренебрежение. Женщина посмотрела на меня, не фокусируя взгляд; правый глаз крепко закрылся, затем распахнулся. Она тяжело дышала.
— Ты что, издеваешься надо мной?! — вдруг закричала она. Я удивился, но не подал вида. На