Убивать осознанно

Бьорн Димель – «грязный адвокатишка», вынужденный прикрывать и оправдывать преступления криминального авторитета. Брак Бьорна Димеля разваливается на части, его жена вот-вот сбежит с обожаемой дочкой в неопределенном направлении. В отчаянии Бьорн записывается на курс тренинга по осознанности. Он еще не знает, что осознанность – замечательный способ справиться со всеми проблемами, как внутренними, так и внешними. Строго следуя руководству по осознанной жизни, Бьорн кардинально меняет свою судьбу и глазом не успевает моргнуть, как оказывается в эпицентре кровавых разборок. И теперь, когда жизнь его висит на волоске, лишь невероятная смекалка, актерская игра и, разумеется, осознанность могут спасти Бьорна и вернуть ему счастье, удачу и душевный покой.

«Она хотела вернуть себе того уравновешенного, целеустремленного молодого человека, бредящего какими-то идеалами, в которого она влюбилась десять лет назад. Если бы я хоть раз сказал своей жене, что хотел бы вернуть ее фигуру, в которую влюбился десять лет назад, то конец нашему браку наступил бы в тот же момент. И она была бы права. Время, конечно, имеет право оставлять следы на женской фигуре. А вот на внутреннем мире человека, очевидно, нет. Именно поэтому не моя жена со своей фигурой пошла к пластическому хирургу, а я со своим внутренним миром отправился на психологический тренинг по осознанности. В то время осознанность казалась мне спитым чаем, настоянным на неизменной эзотерической заварке, которую каждое десятилетие подогревали по-новой и подавали к столу, но уже под другим названием. Осознанность – это аутогенный тренинг без лежания на кушетке. Йога без асан. Медитация без сидения по-турецки. Или, как писали в каком-то журнале для менеджеров, который жена однажды утром демонстративно положила передо мной на стол, «осознанность – это свободное и преисполненное любви восприятие момента». Определение, смысл которого так же обтекаем, как галька, из которой люди, расслабленные до состояния нирваны, бездумно строят башенки на берегу. Стал бы я заморачиваться с этой осознанностью, если бы речь шла только о нас двоих, обо мне и моей жене? Не знаю. Но у нас есть дочурка Эмили, и ради нее я пустился бы из Содома в Гоморру, если бы в тех городах был хоть один шанс спасти нашу семью.»