Она посмотрела на отражение матери в зеркале.
— Ты была права, — сказала девушка ей. — Мне действительно очень идет красное.
Габриэль издал тихий смешок, но Сесили лишь улыбнулась в ответ.
— Я всегда тебя понимала, моя дорогая, — проговорила матушка. — Ты — драгоценность моего сердца, мой первенец. Моя Анна.
Анна снова вспомнила всю боль, которую вынесла в этот день: будто ей вскрыли грудную клетку и обнажили сердце. Но теперь ее мать словно нарисовала исцеляющую руну, и рана затянулась. Шрам остался, но она снова была здоровой.
Принятие своей сущности было сродни повторному нанесению первой Руны. Она — Анна Лайтвуд.