Милберн засмеялся.

– Можешь сообщить об этом остальным.

Мальчик с готовностью вскочил и отставил миску.

– Ривер говорит, что он с нами не поедет. Это тоже верно, мистер Милберн?

– Мы подождем его у Форт-Кирни, если он не нагонит нас по дороге. – Он обнял мальчика за плечи. – Ты постараешься заменить его. Правда, сынок?

– Да, сэр! – ответил тот, а Эли что-то пробормотал себе под нос насчет глупых мальчишек.

Помогая ему мыть и убирать посуду, Сара чувствовала, что у нее сжимается сердце. Завтра… Завтра пути назад не будет и то, что она скрыла от Милберна, потеряет свое значение.

– А ты не из болтливых, верно? – спросил Эли.

Сара от неожиданности вздрогнула, и ей пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы справиться с собой.

– Я привыкла все делать молча. – Заметив его любопытный взгляд, она пояснила: – Потому что всегда работала одна.

Эли продолжал мыть посуду, не сводя с нее глаз.

– Не думаю, что ты запаслась одеялами и прочим барахлом, – заявил он, поставив на место последнюю миску и закрыв дверцу буфета.

– У меня в сундучке есть одеяла, – возразила она.

Он насупился.

– Можешь спать в фургоне. И ложись пораньше. Здесь встают не в полдень, это тебе не город.

Когда Эли ушел, Сара чуть не засмеялась.

Когда же я в последний раз вставала не на рассвете? – задумалась она. Внезапно ей вспомнились вечеринки, ночная жизнь Олбани и Даниель. Как она могла забыть обо всем этом? Это было в другой жизни, с другой Сарой… Она вздрогнула и залезла в фургон, приказав себе не думать о Даниеле.

Внутри было темно и тесно. Повсюду стояли аккуратно сложенные ящики и коробки, а над головой была натянута парусина. С полотнищ свисали завязки, с помощью которых можно было наглухо задраить любое отверстие.

Сара прошла в фургон и распустила их. Она отыскала в темноте свой сундучок, вынула шкатулку из орехового дерева для драгоценностей и провела пальцем по цветку, вырезанному на крышке. Это была самая дорогая ее вещь – подарок, полученный от Даниеля много лет назад. Досадуя на себя за то, что ударилась в меланхолию, Сара открыла шкатулку и сложила туда вынутые из волос шпильки. Нужно либо отделить счастливые воспоминания от печальных, либо вовсе не думать о Даниеле, сказала она себе.

Расстелив одеяла на полу между ящиками, Сара завернулась в них и стала прислушиваться к доносившимся снаружи звукам. Она пыталась расслабиться, но вдруг поняла, что стискивает край одеяла до боли в пальцах. Образы, возникавшие в мозгу, были слишком живыми, и, хотя она понимала, чем они вызваны, это не помогало. Тогда Сара выбралась из фургона и вдохнула свежий вечерний воздух.

Она не знала, сколько прошло времени, но костры догорали и лагерь постепенно успокаивался. Тихо, чтобы никого не потревожить, Сара расстелила одеяла чуть в стороне от лагеря. Земля была не тверже, чем деревянный пол, а звезды над головой дарили душевный покой, о котором в тесном фургоне было нечего и мечтать.

Она проснулась от шума. Хотя было еще темно, мужчины собирались в группы и готовили еду. Их костер уже горел. Возле него суетился Эли. Сара потянулась, собрала одеяла и отнесла их в фургон.

Когда она вернулась, Эли бросил на нее кислый взгляд.

– Для тебя осталось не так уж много работы.

Сара решила, что он нарочно дал ей поспать, чтобы потом упрекнуть. Оказалось, завтрак уже готов. На ящике у костра стоял кофейник; Эли держал в руках длинную ручку сковородки, в которой шипел и потрескивал бекон.

Расставив оловянные миски и чашки, Сара подошла к костру погреться. Утро стояло прохладное. Она вдохнула запах древесного дыма, бекона, свежего кофе и внезапно ощутила чувство свободы.

Жаль, что я не Райс, промелькнуло у нее в голове, тогда можно было бы закинуть голову и радостно заулюлюкать. Интересно, что подумал бы тогда обо мне Эли…

Райс пригнал волов; пришел Милберн и начал запрягать их.

Предложить им свою помощь или заняться завтраком, чтобы освободить Эли? – задумалась Сара. Хоть бы кто-нибудь сказал, чего от меня ждут… На языке у нее вертелось немало вопросов, но замкнутое выражение лица Эли заставило Сару промолчать.

Когда Милберн и Райс подошли к костру, Эли протянул им завтрак.

– Можно мисс Саре ехать со мной? – спросил Райс, протягивая миску за добавкой.

Милберн рассмеялся.

– Думаю, Эли захочет поговорить с ней о ее обязанностях. Так что как-нибудь в другой раз.

Сара перевела взгляд с надувшегося Райса на мрачного Эли и почувствовала себя не в своей тарелке, но постаралась не показать этого.

Прошло больше часа, прежде чем она забралась на сиденье рядом с Эли. Милберн созвал людей, описал маршрут к Форт-Кирни и объявил порядок следования фургонов, который должен был постоянно меняться, чтобы одним и тем же людям не пришлось постоянно ехать позади и дышать пылью.

Он представил собравшимся преподобного Флинора, молодого человека с пышной шапкой темных волос, и тот пригласил всех принять участие в воскресных службах.

– Подождите минутку! – Сквозь толпу проталкивался коренастый мужчина с грубым лицом. – Я не хочу тратить время понапрасну, пока преподобный будет молиться за наши души. Мы должны двигаться как можно быстрее и проезжать как можно больше.

В толпе начался ропот, но трудно было сказать, было ли это осуждение или одобрение. Милберн поднял руку.

– Мы избежим долгих остановок, если будем следить за состоянием фургонов и упряжи. Кроме того, и люди и животные нуждаются в отдыхе. Если сможем, то по воскресеньям будем останавливаться.

Властность, прозвучавшая в его голосе, заставила смутьяна попятиться. Сара увидела, что к нему подошли двое приятелей такого же сорта. У того, что помоложе, был синяк под глазом. Наверняка с кем-то подрался, подумала она.

Наконец Эли помог Саре забраться на сиденье переднего фургона, сел рядом и принялся ждать. Вскоре Милберн махнул шляпой. Эли прикрикнул на волов, щелкнул кнутом над их спинами, и фургон двинулся вперед.

Сара глубоко вдохнула прохладный утренний воздух. Пели птицы; в траве время от времени попадались цветы.

Знакомые места оставались позади. Она выглянула из фургона и бросила прощальный взгляд на раскинувшийся за рекой Форт-Ливенуорт. Над городом развевался флаг. Позади тянулся караван. Вслед за Милберном в неизвестность ехало тридцать шесть фургонов.

– Что, обратно захотелось? – спросил Эли.

– Нет. Просто хочу запомнить этот момент.

Эли посмотрел на нее и нахмурился. Несмотря ни на что, он испытывал любопытство. Что заставило ее отправиться на Запад и почему она совсем одна? Но женщины любят поболтать. Он готов был поспорить на свои коренные зубы, что к концу дня все узнает.

Когда солнце поднялось выше, Сара надела соломенную шляпу, лежавшую у нее на коленях. Поля закрывали ей обзор, но зато защищали глаза и волосы от палящих лучей. Кроме того, она поняла, что шляпа спасает ее от любопытных