и друзьями, на том, чтобы делать что-то такое, что окажет воздействие на следующее поколение).

Селективная оптимизация и компенсация

Согласно одной из самых значимых теорий старения, с годами мы становимся избирательнее в том, что касается наших целей и того, как мы стремимся их достигать. Эту теорию выдвинули профессор Пауль Балтес и его коллеги, она оказала немалое влияние на развитие науки и носит название теории компенсирующей селективной оптимизации {30}. Согласно данной теории, мы выбираем для себя виды деятельности или определенные цели, оптимизируем время и имеющиеся у нас способности так, чтобы достичь этих целей, и проводим своего рода компенсацию тех ухудшений или нехваток, которые могут стать результатом нашего старения. К примеру, пожилой человек, у которого слабеет зрение и который обожает музыку и пение, будет намеренно уделять больше времени и внимания слушанию музыки и пению — и даже может записаться в хор. При этом он может сократить время, уделяемое чтению, игре в карты и другим видам деятельности, где нужно очень сильно полагаться на зрение.

Великий пианист Артур Рубинштейн, продолжавший выступать почти до девяноста лет и проживший до 95, являет собой хороший пример компенсирующей селективной оптимизации. В пожилом возрасте он играл меньше произведений, фокусируясь во время репетиций на тех, которые любил больше всего и которые чаще всего исполнял перед публикой. Кроме того, он рассказывал, как с годами перестал исполнять чрезвычайно сложные вещи. Но иногда ему все-таки случалось играть быстрые и затейливые произведения, и он, по его словам, научился снижать темп перед тем, как сыграть фрагмент, требующий особенно стремительного движения пальцев: тем самым он создавал контраст, порождавший иллюзию скорости {31}. Я сам наблюдал такой подход на выступлении легендарного гитариста Чака Берри в джазовом баре «Блюберри-Хилл» в Сент-Луисе. Берри применял схожие стратегии на девятом десятке — варьируя темп, заменяя одни слова другими и вообще импровизируя так, как он считал нужным, собственно, как и полагается подлинному артисту, когда он стареет.

От многих привычек зачастую трудно отказаться, но оценка того, какие виды деятельности сохраняют пластичность, когда мы достигаем преклонных лет, может оказаться полезна с точки зрения адаптации к возрасту. Если человек много лет играл в баскетбол или бегал и теперь страдает от возрастной деградации суставов или коленей и связанных с этим болей, он может заняться плаванием, ходьбой и наблюдением за птицами: это и есть компенсирующая селективная оптимизация. Замена одних видов деятельности другими, более подходящими для вашего возраста, — это адаптивная стратегия. Ее примеры — замена тенниса у стенки гольфом или даже обращение к этим видам спорта в более ранний период жизни, вызванное тем, что вы понимаете: ими можно наслаждаться и в весьма почтенном возрасте. Астронавт и сенатор Джон Гленн когда-то регулярно бегал, но, когда ему перевалило за девяносто, он стал вместо этого заниматься ходьбой, тем самым получая нужную дозу физических упражнений иным путем. Писатель Джаред Даймонд, лауреат Пулитцеровской премии, когда-то совершал сложные 20-мильные походы по пересеченной местности, теперь же он довольствуется регулярной трехмильной прогулкой близ своего дома, наблюдая при этом за птицами. Вообще, эта модель предполагает, что людям старшего возраста надлежит активнее относиться к процессу своего старения — выбирая для себя определенные виды деятельности (основываясь на том, какие ресурсы и способности доступны им в настоящее время) и устанавливая для себя разумные и осмысленные цели.

Эмоциональные цели людей старшего возраста: теория социоэмоциональной селективности

Родственная теория объясняет, как наши цели меняются с годами: скажем, студент колледжа или молодой сотрудник компании часто концентрируется на накоплении информации или знаний, тогда как люди старшего возраста зачастую больше сосредоточены на достижении эмоционально значимых целей. Эти цели могут относиться к семье человека или же к более широкомасштабным проектам профессионального толка: например, к разного рода наставнической деятельности, к отысканию способов более серьезно изменить мир, внести вклад в жизнь следующего поколения. Эту теорию социоэмоциональной селективности, оказавшую большое влияние на развитие науки, предложили профессор Лаура Карстенсен и ее коллеги по Стэнфордскому университету. Теория в общих чертах изложена в ее книге «Долгое светлое будущее» {32}, ставшей очень популярной. Согласно данной теории, люди старшего возраста отчетливо осознают конечность жизни и в результате больше фокусируются на позитивной информации, на эмоциональных целях, на том, чтобы проводить время с любимыми людьми, — по сравнению с более молодыми взрослыми, которые могут сильнее фокусироваться на негативной информации (порой это необходимо для выживания), на аккумулировании знаний, на обзаведении новыми друзьями и связями — иногда за счет времени, которое они могли бы провести с семьей.

Помнить о том, что по-настоящему важно в жизни: вспоминание, ориентированное на ценности

Моя собственная исследовательская программа раздвигает рамки этих двух теорий (в сфере изучения старения они сегодня относятся к числу доминирующих), выдвигая предположение: несмотря на то что с годами память человека сталкивается со все большим количеством проблем (а может, как раз благодаря этому), люди старшего возраста очень хорошо умеют выбирать, что для них важно, а что нет. Причиной такой избирательности является, в частности, то, что у старших взрослых лучше развиты «метаког-нитивные способности» — осознание трудностей, связанных с запоминанием больших объемов информации. В результате с годами мы становимся разборчивее по отношению к тому, что для нас важно и что мы запомним. При этом мы можем, к примеру, фокусироваться на позитивных эмоциях или важных для нас именах, на том, что нас интересует, на том, что возбуждает наше любопытство. Мы помним, на что аллергия у наших детей или внуков; мы помним, сколько стоят в магазинах продукты, которые мы часто покупаем; мы помним названия птиц, если увлекаемся наблюдениями за пернатыми. Попросту говоря, с годами мы можем все лучше понимать, как нам проявлять такую избирательность, все лучше осознавать, чего мы хотим, что запоминать, как использовать свое время — и что делает нас счастливыми.

Старый ворчун? Наши стереотипы насчет пожилого возраста…

Существующие в обществе стереотипы или наши собственные «культурные ожидания» весьма сильно и глубоко влияют на наше старение. Что приходит вам в голову при мысли о пожилом человеке («старшем взрослом»)? Мы связываем как положительные, так и отрицательные черты с пожилыми людьми как с социальной группой, хотя негативных ассоциаций тут обычно больше, чем позитивных {33}. Как это оценить? Один из способов — попросить людей выдать первые 10 слов, которые приходят им на ум, когда они представляют себе «типичного» пожилого человека. Сами попробуйте — ну-ка, что первым делом появляется у вас в сознании?

Обычно первым делом появляются такие слова, как седина, дедушка, бабушка, медлительный, Флорида, хрупкость, слабоумие, палка, скупой, морщины, забывчивый, мудрость, мямлить,