Мать вскрикнула, и запищал младенец.
– Покажи. Покажи мне его, – попросила она тогда надрывным от слабости голосом.
Отец отрицательно покачал головой, кутая ребенка в кусок ткани. Мать, прикрыв ладонью рот, издала протяжный стон, долгий, на одной ноте, полный душевной боли.
– Дай мне его, пожалуйста, – давясь слезами, еще раз попросила она мужа.
Потом они плакали вместе, а ближе к утру отец взял этого ребенка и ушел. Выйдя утром на крыльцо, Нушик обнаружил свой двор, весь заваленный снегом. Это был первый снег в эту зиму, но так обильно, как в тот год, в самом начале зимы, он никогда еще не выпадал.
Отца не было почти две недели. Мать за это время сильно исхудала и спустя несколько дней после памятной ночи якобы вернулась от родни. Нушик не подал виду, что стал нечаянным свидетелем рождения. Родители тогда не заметили его пробуждения и думали, что старшему сыну неизвестно о появлении брата. Первые годы он часто думал о случившемся, но потом мысли те прошли, улеглись и надолго позабылись, потому что на их смену пришли другие, более трагичные. Мор, прошедший по его родным землям, прибрал почти всех жителей деревни и его мать с отцом в том числе. Схоронив родителей, двенадцатилетний подросток подпалил свою хату и ушел прочь, куда глаза глядят. Так он скитался долгие месяцы, пока не попал в портовый город, где и пристроился грузчиком.
Лаки он видел, еще когда тот был вполне здоров и полон сил. Бравый моряк по несколько раз в год заходил на своем судне к ним в порт и хорошо платил Нушику за работу, никогда не обманывал молчаливого нелюдимого подростка. Многие в порту ошибочно думали, что мальчик немой, и часто обижали, не заплатив или отобрав заработанное, называли обидными словами, но он боялся дать отпор, хоть и был гораздо сильнее многих. «Не высовывайся! Будь как все, сынок, иначе они узнают, что ты проклятый!» – намертво засели слова отца в памяти ребенка. Отовсюду его прогоняли, и даже местные бездомные отказались взять «немого» мальчишку в свое общество, но только не Лаки. Этот человек всегда широко, искренне улыбался, завидев паренька, и призывно махал, приглашая на борт. Часто угощал невиданной едой, привезенной из других стран, дарил одежду, а однажды даже нож подарил, сказав, что только рабы ходят безоружны, а он, Нушик, не раб. И однажды он пропал. Нушик сильно тосковал. Он с замиранием сердца всматривался в морскую даль, завидев там приближающийся корабль. Надеялся, что это идет судно капитана Лаки, но так и не дождался. А когда, спустя несколько лет, увидел угрюмого калеку в заношенных вещах и узнал в нем когда-то веселого моряка, то даже растерялся от удивления. На то время Нушик уже превратился из затравленного подростка в самодостаточного мужчину.
После того, последнего разговора с капитаном Лаки и его подарка, в парне словно появился когда-то сломленный стержень. Он вновь почувствовал себя ЧЕЛОВЕКОМ и научился давать отпор обидчикам, отстаивая свое, заработанное честным трудом. Буквально спустя год, паренек накопил достаточно денег и выкупил лачугу на окраине порта. Там по сей день и проживал. За эти годы он не завел семьи, друзей, не сменил работы и обходился малым, а все заработанные деньги за их ненужностью просто складывал в глиняный кувшинчик, и когда тот наполнялся доверху, закапывал его в погребе. Ставил на полку новый кувшинчик. Всегда молчаливый по натуре своей, сейчас же на самом деле утратил дар речи. Он смотрел на безногого калеку, просящего милостыню, и не мог выдавить из себя ни слова. Открыв и закрыв несколько раз рот, как рыба, он просто снял с пояса свой кошель и, даже не глянув в него, так и положил в руку нищему, после чего быстро отошел в сторону. Но уйти не смог. Встав так, чтобы не попадаться Лаки на глаза, Нушик наблюдал за бывшим моряком до тех пор, пока к нему не подошли местные поборщики с попрошаек – взять свой процент за сбор на их территории. Нушик быстрым шагом ринулся к «браткам», без лишних разговоров пихнул одного так, что тот пролетел метра три, прежде чем приземлился. Взял за грудки второго и швырнул туда же. А третий, подняв руки, показывая, что в них ничего нету, торопливо попятился назад, бормоча:
– Нушик, прости, мы не знали, что это твой бродяга. Прости, братишка.
Оказавшись достаточно далеко, тут же рванул прочь со всех ног.
Лаки сидел с невозмутимым выражением на лице и внимательно смотрел на своего спасителя.
– Нушик? – расплываясь все в той же искренней улыбке, узнал он бывшего бродяжку-сироту.
Тот кивнул.
О том, что Нушик проклятый, оказывается, Лаки догадывался еще тогда, когда подросток, пусть и плечистый, в одиночку работал за четверых взрослых. Позже Нушик и сам сознался, рассказав другу о своем проклятье. Тогда старый моряк начал обучать его различным боевым искусствам. Что-то объяснял сам, а что-то показывал на примере других бойцов, которых они нанимали или выкупали из рабства на деньги, скопившиеся у Нушика. Бизнес, внедренный Лаки на этой земле, рос и вскоре начал приносить свои доходы.
– Зачем ты меня учишь? – как-то поинтересовался Нушик у Лаки. – Ты ведь все равно запрещаешь мне участвовать в боях на деньги.
– Зачем строят высокие стены вокруг города, если все равно в них не живут? – ответил бывший моряк вопросом на вопрос.
– Для защиты, – кивнул Нушик, поняв задумку хитреца.
– У тебя удивительное тело, ты быстр и пластичен, выносливей и сильнее тебя я пока не встречал, а владея знаниями и техникой, ты станешь самым опасным противником, которых только видел свет.
Многие годы он считал Лаки единственным, пусть и не по крови, но родным человеком, но вот уже который день мысли о прошлом не дают ему покоя. И та ночь… свербит душу, мучает разум пустыми надеждами и догадками.
Тяжело вздохнув, Нушик глянул в котелок. Вода в нем уже вовсю кипела. Чай – к этому дорогому напитку его пристрастил Лаки. Даже в самые ненастные жизненные моменты у него