Но это все житейские мелочи. Главное, что мамина интуиция подсказывала ей в куда более серьезных вещах.
Однажды на отдыхе (мне было тогда пять лет) мы с маленьким другом отравились в столовой кефиром. Его увезли в реанимацию, а меня родители не отдали. Это была страшная ночь. В лихорадке я спросила: «Мама, а кто эта белая тетя на кресле?» Помню стакан с разведенной марганцовкой и мамин голос: «Катенька, пей, умоляю тебя, пей!» Родители в ванной делали мне клизму, держали мое обмякшее тельце над унитазом, когда меня рвало, сбивали жар, обтирая теплой водой. Вечером следующего дня я уже побежала на танцы. Медсестра из медпункта санатория смотрела на меня, как на привидение. Но осуждать маму перестала. В родительских руках мне было легче бороться.
Мама была на страже не только моего здоровья, но и счастливой судьбы. Так, прислушавшись к внутреннему голосу, мама записала меня на детский конкурс талантов в Доме культуры шахтера – на «Золушку-92». Кстати, если бы не ее чутье, моя сестра не смогла бы поставить мне танец для конкурса. Ужасно это представлять, но ее могло бы и вовсе не быть. Однажды, еще когда мама с сестрой жили в Перми вдвоем, перед сном она попросила Лену лечь вместе, хотя обычно они спали в разных комнатах. В ту ночь со стены в спальне сестры сорвалась книжная полка, которая висела ровно над ее кроватью.
Конкурс я помню плохо. Очень ярким помнится только эпизод, когда я сама понесла со сцены наше «Лебединое озеро» на стол жюри. После презентации у меня хотели забрать поднос с десертом, но я его не отдала со словами: «Мне мама сказала самой отнести». Произнесено это было в микрофон, слышали это все и по-доброму посмеялись. Я помню стол жюри в темноте зрительного зала с настольными лампами для каждого из четырех человек и освещенные ими листы бумаги с записями. Я проворно шла с подносом, ощущая приближение победы. И я победила! Мне вручили оранжевую ленту «Золушка-92», которая до сих пор хранится среди сувениров, и корону. Она, к сожалению, утеряна. Но я помню, какая она была красивая! Из блестящих фиолетовых пайеток на проволочном каркасе. Корону взяла на какой-то утренник моя тетя, мама моей троюродной сестры Риты, та с тех пор и пропала. Эх, грусть-тоска! Жаль, что у моих родителей не было видеокамеры. Видео с конкурса нет, но есть фото, которые я каждый раз с радостью смотрю на слайдах нашего старенького проектора! Это была наша первая с мамой большая победа. Я пощупала большую сцену.
Второе завоевание – это, конечно, Экспериментальная французская школа в Инте. Помню, что я ходила-ходила на подготовку в 9-ю школу, получала свои звездочки под скрепкой на обложке за успехи, и тут вдруг мы идем на собеседование в другую! Была она, в отличие от 9-й, далеко от дома – аж 4 остановки на автобусе номер 3. Другой конец города! Сказочная земля!
На собеседовании я перевыполнила задание. Там надо было только картинку из книги описать, а я взяла да прочла еще и текст с соседней страницы, и пересказала его. Со мной частенько так случалось, что я делала больше, чем требовали обстоятельства. Классе в 7-м, например, надо было написать шуточную балладу о героях сказок, а я написала настоящую – о богатыре, в стихах, на много-много страниц. Фора в трудолюбии повышает конкурентоспособность.
Уметь читать при поступлении в школу было необязательно. А когда учитель поняла, что я за минуту, данную на размышление о поучительном смысле картинки, про себя прочла текст, очень удивилась. Эту картинку я хорошо помню: мальчик постарше протягивает руку малышу в коньках, который упал. Эмоции героев с иллюстрации, когда мне пояснили задание, я тоже описала красочно и многословно настолько, что меня пришлось остановить. И, конечно, в школу меня взяли. Думаю, мама и не сомневалась, что так будет.
Школа в Инте дала мне путевку в жизнь. Образование там было высочайшего уровня: французский с 1-го класса, английский с 3-го, сольфеджио, хор, классическая хореография. Там я начала играть свои первые большие роли в потрясающих новогодних спектаклях и побеждать в своих первых конкурсах чтецов. Мои любимые роли тех лет – Пеппи Длинный чулок и Оксана из «Ночи перед Рождеством», а любимый поэт – Есенин.
Невероятно чудесная у меня была школа, но ее пришлось оставить. Мама вовремя поняла, что надо уезжать из Инты. 90-е мы пережили благополучно, вдали от разгула рэкета и бандитизма, но к 96-му угольная промышленность стала проседать, шахты начали закрываться. Летом 97-го во время отпуска мама нашла себе работу в родной Перми, а мне – новую школу, единственную в городе с углубленным изучением французского языка. Я снова оказалась на собеседовании. Проводили его директор школы Ольга Васильевна Бушуева и завуч по иностранным языкам Лариса Сергеевна Лейбман. Мы поговорили по-французски, и меня безоговорочно приняли. В этой школе мои задатки получили свое дальнейшее развитие.
Мамина интуиция выручала нас много раз. Из полагавшихся мне 8000 долларов за 23 дня съемок в главной роли в фильме «Адам и превращение Евы» я получила только одну тысячу. Деньги шли через моих представителей из фирмы Чернавского, и они посчитали возможным взять себе такой немыслимый